– Тупик, – констатировал Картер. – Хорошо. Значит, с этой стороны не подкрадутся. Идем назад.
Когда они вернулись к центру, Мика и Элис уже разложили скудные запасы еды – энергетические батончики, сублиматы. Мика пыталась растопить снег в металлической кружке, поставив ее на теплый участок пола у цилиндра. Лена сидела рядом с Финчем, который дремал, прислонившись к теплой поверхности. Элис осматривала голубые линии на полу.
– Что это, Мика? – спросила она. – Проводники? Освещение?
– Не знаю, – честно ответила инженер. – Светятся без видимого источника энергии. Не нагреваются. Просто… свет. Или энергия в чистом виде. – Она ткнула пальцем в линию. Свет не погас, не изменился. – Не реагирует.
– Красиво, – прошептала Лена, глядя на узоры. – Как звездная карта… или нейронные связи… – Она протянула руку, будто хотела прикоснуться, но не решилась.
– Главное, что работает. Это дает нам время. – Он посмотрел на спящего Финча. Профессор дышал ровнее, цвет лица чуть улучшился. – Надо обсудить план.Алексей сел, снял варежку и поднес ладонь к теплому цилиндру. Блаженное тепло разливалось по замерзшим пальцам.
– План простой. Выжить. Для этого нужно: вода, еда, защита. Воду можем топить снегом. Еды – на несколько дней. Защита… – он похлопал по стволу винтовки, – сомнительная. Значит, нужно искать ресурсы. Или выход. Или то, что контролирует этот чертов холодильник.Картер прислонил винтовку к цилиндру, достал свой термос.
– Нужно понять, где мы, – добавила Мика. – Нужна карта. Центр управления. Хотя бы схема вентиляции, чтобы знать, куда идти за свежим воздухом.
– И нужно понять, что это, – настаивала Элис. – Эти символы, машины… Хранилище памяти Финча? Лаборатории? Если это тюрьма, как он думает, то для кого? И где узник?
– А главное, где оно? – тихо добавила Лена. Все посмотрели на нее. – То, что тащили. То, что бормочет. Оно здесь. Я чувствую. Оно… спит? Или наблюдает?
– Пока спит – и хорошо. Наша задача – не будить. Держаться подальше от глубоких уровней и странных комнат.Картер хмыкнул, но на этот раз без прежней язвительности. Он тоже чувствовал. Это давление. Ощущение взгляда в спину. Древняя, безразличная враждебность камней.
– Как эта? – вдруг сказал Финч, открыв глаза. Он не спал. Его взгляд был острым, ясным, устремленным вглубь зала, в сторону, противоположную от завала. – Там… вон в той стене. Видите? Дверь. Или… не дверь. Что-то иное.
Все повернулись. Лучи фонарей метнулись в указанном направлении. И правда, в стене, метрах в пятидесяти от них, в стороне от рядов ниш, виднелся проем. Но не прямоугольный, как все предыдущие. Он был круглым. И обрамлен не просто каменной кладкой, а сложной композицией из выступающих кристаллов того же черного материала. Кристаллы были разного размера, от кулака до человеческого роста, и их грани слабо мерцали тем же тусклым голубоватым светом, что и линии на полу. Внутри проема царила непроглядная тьма, но оттуда веяло… другим воздухом. Тяжелым, спертым, пахнущим статическим электричеством и чем-то сладковато-приторным, как разлагающиеся цветы.
– Что это? – спросил Алексей.
– Не знаю, – ответил Финч, приподнимаясь. – Но эти кристаллы… они похожи на те, что описаны в мифах Шумера как «камни видения». Или на кристаллы памяти в легендах Атлантиды. Гипотеза… – он встал, опираясь на стену, – это может быть архив. Хранилище данных. Или… святилище.
