Неожиданная беременность подкосила её. Первой мыслью было сделать аборт, но новость о несчастном случае на Чилике перечеркнула все намерения и планы. Она не смогла избавиться от ребёнка Макса, единственного, что осталось от него на этой земле. Когда от горя темнело в глазах, Света прижимала ладонь к животу, ощущала биение собственной крови и представляла крошечную девочку с большими глазами цвета чёрной смородины. После рождения Алины думать и страдать стало некогда, и боль незаметно отступила в глубь души, спряталась, затаилась.
Три года пролетели, как один день. Казалось, только вчера она вышла из роддома, щурясь от яркого солнца и держа на руках бело-розовый конверт. Вот мама в слезах, вот Никита с букетом роз размером с него самого. Она же заглядывала за их спины, шарила глазами по сторонам, даже оборачивалась, ожидая услышать голос с хрипотцой и какое-нибудь ироничное замечание. Но Макса не было, нигде не было.
Мир перевернулся на сто восемьдесят градусов. Словно в горячке Света не замечала, как день превращается в ночь, наступает утро, и всё повторяется снова. Она не спускала Алину с рук, желая каждую минуту чувствовать тепло крошечного тельца, слышать её дыхание, упиваться запахом пушистой макушки. Даже когда младенец превращался в безжалостного дракона, терзающего её плоть и психику, истошно орущего, требующего непонятно чего, Света лишь крепче прижимала дочь к груди, машинально раскачиваясь и повторяя севшим голосом убаюкивающие звуки. Она заслужила этот ад, каждую его секунду.
Утром дочь проснулась здоровым и голодным ребёнком, потребовала молока с печеньем и ни словом не обмолвилась о вчерашнем разговоре. И Света, наплевав на тяжёлую от недосыпа голову и помятое лицо – полночи она провела сидя у постели дочери, – обрадовалась новому дню так, как не радовалась уже давно.
Летний вечер окутывал тело плотной, чуть влажной вуалью, ласкал кожу бархатистой прохладой. Дневная жара и режущий глаза солнечный свет сменились прозрачными, разноцветными сумерками. Света подошла к парадному входу в пятизвёздочный отель и на пару секунд замерла, тут же почувствовав напряжение в лодыжках – туфли на высоких каблуках долго пылились в шкафу, возможно, надевать их было плохой идеей. Привычка демонстрировать стройность ног на шпильках и изящество обнажённых ключиц, выглядывающих из декольте, осталась где-то в позабытом прошлом. Но сегодня Никита пригласил её в дорогой ресторан на крыше отеля в центре города, а значит, придётся один вечер обойтись без любимых кроссовок, удобных брюк и просторной футболки. Она распрямила плечи и шагнула внутрь здания.
В лифте Света столкнулась лицом к лицу с собственным отражением в огромном, от пола до потолка, зеркале. Она машинально поправила тонкую бретельку шёлкового платья, норовившую сползти с острого белого плеча, провела рукой по волне светло-русых волос и отвернулась. Ухоженная оболочка не могла скрыть пустоту в глазах.
Через несколько минут придётся изображать лучезарную улыбку, здороваться с незнакомыми людьми – друзья у Никиты каждый раз были новыми, любезничать с его будущей женой, смеяться над несмешными шутками, обсуждать неинтересные темы. Света распрямила плечи и сделала глубокий вдох. «Хватит ныть, просто поздравь друга с днём рождения и хоть чему-то порадуйся!»
Оказавшись на крыше, Света ахнула от раскинувшейся вокруг панорамы: дома, проспекты, автомобили, фонари, вывески магазинов слились в единую картину – завораживающую, живую, переливающуюся. Никита уже стоял рядом и так же восхищённо смотрел на гостью.
