Первый – это профессор-геолог Веремчук Константин Георгиевич, мужчина пятидесятидевятилетнего возраста. Он представлялся худощавым и не в меру подвижным, имевшим рост, приближавшийся больше к высокому; обветренное лицо, не лишённое привлекательности (точно так же как и у других научных сотрудников) украшалось аккуратной бородкой и подстриженными усами; загорелая кожа неприятно испещрялась многочисленными морщинами; каре-зелёные глаза выражали незаурядные умственные способности и завидное аналитическое мышление (аналогичных качеств, исходя из беглого взгляда, не лишались и прочие); частично поседевшие волосы коротко подравнивались, под электрическую машинку. Непокладистый характер отличался нетерпимой горячностью. Неброская одежда включала в себя коричневый вязанный свитер, выделявшийся бело-чёрно-серым рисунком, и толстые серые брюки, утеплённые синтепоном. Основная его обязанность включала в себя нахождение требуемых членам зимовья точных координат.
Второй – доцент кафедры, занимающейся специфическими особенностями человеческих генов, Григорович Владимир Сергеевич. Он выглядел намного моложе первого, то есть его биологический возраст едва достиг тридцативосьмилетней отметки; при мрачноватой, угрюмой внешности ученый муж обладал овальной физиономией, где колючие серые глазки, узкие и маленькие, располагались по бокам вздернутого кверху длинного носа и где кожные поры казались настолько глубокими, что делали его похожим на больного, недавно перенесшего оспу (на самом деле он являлся абсолютно здоровым – просто такова неприглядная особенность клеточного строения); светло-русые волосы торчали в разные стороны, выступая сантиметра по два, – они давно не знали самой обыкновенной расчески и образовывали бесформенную копну; ростом он смотрелся ниже и так невысокой Бероевой, телосложением представлялся невыдающимся, с чётко обозначенной избыточной полнотой (по внешнему виду не без веских оснований предполагалось, почему неприятный мужчина избрал себе именно такую профессию). Одетым он оказался в шерстяной разукрашенный свитер, а сверх него в тёплые штаны и унты, идентичные такими же, как и у Константина Георгиевича.
Про американских ученных Оксана вновь про себя отметила: «Вот и ещё те двое из ларца…» Действительно, если бы не существенные различия в строении неоднотипных лиц, можно было бы утверждать, что перед ней стоят два привлекательных клона, отличающихся лишь несущественной разницей и в росте и в возрасте.
Сначала стоит отметить их одинаковые качества: оба виделись стройными, не лишёнными физической силы (здесь сам собой напрашивался вывод, что личное время они посвящают не одним научным трудам, но и активно занимаются фитнесом, набиравшим в Соединенных Штатах немалую популярность). Схожим являлось и их форменное обмундирование, без сомнения полученное в штатовских армейских структурах; оно включало тёплый вязанный свитер, толстые утеплённые брюки и высокие меховые сапожки, где, за исключением обуви, окрашенной в чёрный цвет, все остальное обмундирование имело военный оттенок хаки.
Далее, надлежит уделить внимание принципиальным различиям…
Первый – коллега российского генетика Джеймс Рамирес. По внешнему виду ему приписывался возраст, достигший пятидесяти двух лет; приятное лицо изображалось и овальным, и несколько треугольным; кожа предполагалась излишне смуглой, проявившейся своеобразным красноватым оттенком (она придавала ему некоторое сходство с коренным населением США и остальной Америки); похожим эффектом обладали нагловатые очи, выделявшиеся черноватой расцветкой и выражавшие напористую, волевую решительность (как показалось Бероевой, ещё и суровую беспощадность); дальше следовал самый обычный нос, в основном прямой, но снабжённый и лёгкой горбинкой (она как бы специально поддерживала позоло́ченные очки, окаймлённые идеальной, округлой оправой); смолянистые волосы были длинными, отмечались начинавшейся проседью, а спускаясь к широким плечам, прикрывали лопоухие, огромные уши.
