– Да, – хором ответили оба её собеседника.
– Раз все согласны, – продолжала Оксана, придав очаровательной мордашке серьёзное выражение, – давайте подведём неутешительные итоги исте́кшего дня. Итак, мы имеем: у нас четыре трупа, плюс один пропавший; получается, на данный момент в зимовочном комплексе должно оставаться четырнадцать человек обслуживающего персонала, четыре профессора и двое оперативных сотрудника – всего в общей сложности двадцать живых людей, хотя последнее утверждение требует детальной перепроверки. Что ж, давайте объявим по громкой связи, чтобы все, кто есть, собра́лись в комнате отдыха; там мы организуем короткий ликбез, а заодно пересчитаем всех сидящих по головам – кто возражает?
Таковых не нашлось. В сопровождении американского спец-агента Бероева проследовала в станционную радиорубку, где, помимо местного громкоговорителя, находилась ещё и мощная радиостанция, помогавшая поддерживать бесперебойную радийную связь. Передав беспрекословное сообщение, разнополые оперативники отправились в актовый зал, где, согласно их пожелания, должны собраться выжившие члены полярной команды.
Помещение, где назначалось общее совещание, не превышало пяти метров в длину и четырёх в ширину; с одного края, расположенного при входе слева, на высоте двухсот сантиметров от пола, устанавливался широкоэкранный плазменный телевизор; перед ним, помещаясь в шесть рядов, расставлялись двадцать четыре стула. Именно здесь и предполагалось разместить оставшихся девятнадцать сотрудников, в том числе и штатного доктора с американским оперативником. Вести немногочисленное заседание взялась российская представительница. Ожидая, пока все остальные не соберутся, она продолжала стоять, выбрав наиболее удобное место и расположившись под выключенным телевизионным устройством. Наконец явился последний зимовщик, и кареглазая сыщица, пересчитав присутствовавших участников и сделав логичные выводы, что никого уже больше не будет, подняла кверху правую руку, призывая к повышенному вниманию. Едва в актовом зале стихло, она, чувствуя себя необычайно уверенной, с выражением начала́:
– Я не буду долго задерживать ваше личное время – изложу лишь главные тезисы. Как все, надеюсь, догадываются, главная цель совместного собрания такова, что нам необходимо разобраться, как же так получилось, что за последние несколько дней здешнее сообщество лишилось аж пятерых действительных членов? Подводя печальный итог, скажу: четверо из них жестоко убиты, а один считается как пропавший без вести. И вот здесь у меня назревает наиглавнейший вопрос: кто из здесь сидящих людей что-либо знает, ну, или догадывается о случившихся трагических происшествиях?
На минуту Бероева замолчала, взяв короткую паузу и очень надеясь, что кто-нибудь соизволит высказаться либо сокровенными мыслями, либо подводящими к разгадке эмпирическими соображениями. Однако угрюмые заседатели, опустив понурые головы, предпочитали тупо отмалчиваться. Выдержав недолгую паузу, бойкая оперативница продолжала:
– Хорошо, первый вопрос остаётся открытым. Я прекрасно понимаю, что говорить в присутствии всех остальных не слишком удобно, поэтому, если вдруг у кого-то возникнет отдельное желание пообщаться лично со мной – чтобы передать мне хоть какую-то информацию – я буду рада их выслушать и окажусь признательна за выказанную в загадочном деле предметную помощь. Можете мне поверить, при создавшихся обстоятельствах ваши бесценные жизни находятся в ваших же личных руках, и ни я, ни мой американский коллега, не сможем никого защитить без общественной, самой активной, поддержки. Поразмыслите, дорогие зимовщики, надо всем мною сказанным хорошенечко и сделайте, пожалуйста, надлежащие выводы. Признаюсь, мне будет очень неприятно осматривать следующий труп, понимая, что мы так и не смогли найти с вами общего понимания и что я не сумела вас убедить о притаившейся серьёзной опасности.
