– Ничего, дружок, все мы через это проходили. Помогает лишь глоток крепкого рома. Не желаешь?
Флаури огляделся в поисках постоянно приглядывавшей за ним Миланы, но той нигде не было видно. От безысходности и отсутствия иных средств первой помощи, Тимбертон решил:
– Конечно! С радостью!
– Тогда пойдём, – ухмыльнулся капитан, жестом увлекая за собой.
Гость проследовал за Мортоном вниз, в его каюту. Добротная деревянная дверь со скрипом отворилась, и гость оказался в просторном помещении с двумя широкими окнами, свет из которых заливал практически всё пространство. У дальней стены стоял дубовый резной стол, прикреплённый к полу металлическими пластинками. Здесь сын Варнора заметил множество документов, карт, секстанты, небольшую подзорную трубу и пару стилетов, ярко отливавших серебром в дневном свете. Повсюду стояли причудливой формы полочки, шкафчики, тумбочки, сундуки, причём работы, судя по клейму, абсолютно разных мастеров. Да и на глаз Флаури мог отличить сложную южную резьбу от северных, более грубых и прямолинейных узоров. Три огромных сундука, стоящие слева у кровати, были закрыты увесистыми навесными замками. Капитан, видимо, хранил в них нечто весьма ценное.
Мортон оказался строгим не только к своим подчинённым, он так же относился и к порядку в каюте. Бросалось в глаза, что каждая вещь знает своё место, что человек не теряет ни секунды на бесконечные поиски потерянных предметов. Даже если он и являлся отъявленным негодяем и разбойником, то в каком-то смысле остаётся «порядочным».
А какая у него коллекция! Бренди, сидр, вино и ещё невесть что в изобилии стояло сейчас на полках перед Тимбертоном в причудливых бутылях. Он абсолютно ничего не понимал в спиртных напитках. Единственное, что Тимбертон знал, – какое жуткое похмелье мучает многих наутро после веселья. Деревенские жители частенько баловались самодельной бормотухой, а затем жаловались с утра на больную голову. Видя помятых, опухших мужиков, Флаури только качал головой от недоумения.
Сейчас он наплевал на всё, лишь бы не чувствовать больше противных ощущений и избавиться от ненавистного недуга.
Дав характеристику «мой любимый», капитан Мортон откупорил непочатую бутылку рома и разлил тёмный напиток в две деревянные кружки.
– До дна! – приказным тоном прохрипел Мортон и опрокинул свою одним махом.
* * *
– Флаури… – прошептала Милана, сочувственно воззрившись на беспамятно храпевшего спутника. – Флаури, проснись, – ответа вновь не последовало. – Флаури! – крикнула вдруг девушка, дёргая его за плечо. Тот открыл слипшиеся глаза, слегка приподнял голову, а затем, скорчив лицо в неимоверной муке, бессильно бухнулся обратно на подушку.
Эльфийка раздражённо сжала губы.
– Да вставай же! Корабль тонет, слышишь?!
Флаури вновь раскрыл глаза. На этот раз широко и испуганно. Он вскочил с кровати и молниеносно напялил на себя штаны и рубаху. Замерев на месте, словно перед ним сейчас стояла не Милана, а отвратительное создание из огненных Глубин Сущего, спутник вопросительно воззрился на девушку. Глаза его по-прежнему были размером с картофелину.
– Отлично! – раскинула в стороны руки Милана. – В армии солдаты, наверное, медленнее одеваются.
Тимбертон заметил на лице эльфийки искорку лёгкой иронии и тут же сжал кулаки.
– Ты… мы… корабль н… не тонет?.. – заикаясь, пробормотал он.
– Голова болит? – ласково осведомилась Милана.
