Легенды и боги древних славян - страница 36

Авсень-Овсень-Усень чаще в народном представлении – кони (у лтш. Усиньш – покровитель лошадей), «кобылки», пара (тройка) коней или всадников. Они защитники и хранители огня небесного. А. поют обрядовые шуточные песни в сочельник, посвящают трапезу с кутьей, печивом и сочивом. Афан. писал (3.366): «Одна из обрядовых песен заставляет доброго молодца Овсеня выезжать на свинье:

Черта в высшей степени занимательная, ибо она указывает на тождество нашего Овсеня с светоносным богом германцев – Фрейром, который в период зимнего солнцеворота выезжал на небо на златощетинном борове и которому в это время совершались обильные жертвоприношения. Являясь в сей мир, Овсень открывает путь новому лету (новому году), несет из райских стран щедрые дары плодородия…»

Несмотря на утрату санскритских имен богов («Ушас», «Ашвины»), Ашвинов-Авсеней в славянском мире, на Руси трогательно чтили, любили, о чем свидетельствуют мириады дошедших до нас их изображений. Рыбаков обратил внимание на то, что самый древ., любимый, наиболее частотный сюжет русск. вышивок: прямостоящая женщина с широко расставленными ногами или в широкой юбке, по бокам ее – кони, всадники (или олицетворяющие их в христ. период, когда отеческие боги были запрещены, – птицы, цветы, кусты, растения, ростки). Их вышивали на подзорах, оплечьях женских рубах, на полотенцах, занавесках и т. д. Затруднение расшифровки этого наиболее древ. сюжета вышивки лежит в забвении (в связи с христ. запретами на отеческую культуру, мировоззрение) первичной семантики сюжетов самими вышивальщицами, разбросанными по отдаленным друг от друга обширным регионам слав. мира. Мн. перепуталось, целостная устойчивая композиция, в иных случаях, распалась на ч. Появилось сочетание элементов, первоначально принадлежавших разным сюжетам, зато возросло количество комбинаций ритуальных вышивок. Сила традиции и красочная декоративность старинных композиций выезда на небо троицы Ушас и Ашвинов позволили сохраниться древ. сюжетам, которым более трех тыс. л. настолько, что они дошли до нас в неимоверно большом количестве и вариациях и позволяют пополнять сведения о наиболее устойчивых верованиях пращуров.

В Средние вв., при христ., Авсень-Овсень-Усиньш помнили, но народная молва все больше связывала этого бога (в трех лицах; троицу) с покровительством лошадям и животным. В 1606 г. иезуит И. Стрибинг сообщал, что латыши называли Усиньш богом лошадей; ему приносили в жертву, в частности, два хлеба и кусок жира, бросаемые в огонь. Понятно, почему хлеба два, ведь Ашвины – два близнеца, а масло, жир, по РВ, приносили в жертву богам света (каковыми были и троица – Ушас-Ашвины) и богу огня. В источниках 1725 г. Усиньш именуется «господином лошадей» (эта формулировка явно архаическая, в РВ богов часто именовали «господин», например, Праджапати – «господин потомства»). В народных песнях Усиньш называли «отцом лошадей», он выращивал, охранял (вместе с пастухами) прекрасных коней. Люди верили, что он (бог в трех лицах; троица) открывает по утрам загон, конюшню. Сам он едет на девяти конях (или его конь бежит по девяти дорогам; при этом цифровая формула символизировала троицу: три по три – девять). У слав., балтов Усеню-Усиньшу был посвящен особый день (в христ. совпадал с Юрьевым), когда лошадей в первый раз после зимы выгоняли на пастбище. У балтов известен особый танец Усиньш (или танец коня), который сопоставим с мотивом танца «играния» солнца. Усиньш у балтов связан с золотой росой, с медом. Существует поразительная икона XVIII в. «Медост патриарх» (от слова «мед») сельского богомаза из Карелии. Святой из Сицилии изображен на ней в окружении животных (коров, овец, кур), это священномученик Модест, ничего о животных в его «житии» нет. Так отеческая традиция проникла в малопонятное христ., приближая последнее к народному мировоззрению.