Ксафан приятно удивился, поднял одну бровь и полностью заценил идею своего собеседника.
– Не плохая концепция. Действительно на этом можно много заработать.
– Ксафан, дорогой! Ты знаешь, сколько мы продаём гремящих палок всем нашим колониям по всему миру? Как мы всегда хотели – все покупают у нас, не важно, что всё это старое, ржавое барахло. Танки домохозяйкам не продашь. Да и фиг с ними. Ксафан, это гениально! Ты помнишь рассказ о старом человеке, который чинил окна, а затем вставлял стекла? Чтобы бизнес крутился, его сын бежал впереди и бросал камни, разбивая окна, а старик проходил мимо, сочувствовал и предлагал свои услуги со скидкой. Без сына не было бы бизнеса. Война – бизнес, а смерть – товар. Наш «сын» – это страх. Мы не пугаем собственный народ; наоборот, дарим ему счастье.
– Надо больше запугивать колонии, чтобы они больше покупали. – вставил Дени.
– Верно, Дени! – крикнул Бельфегор, поднимая бокал.
– Запугивать этих растений, стоящих на улицах? – спросил Ксафан.
– Не их, болван! Надо запугать всю планету. И лучше запугать их так, чтобы они думали, что все хотят на них напасть, включая их самих между собой. А мы им в этом поможем. И продадим больше оружия. – добавил Бельфегор.
– Да, сынок! – Дени вытянул дрожащую руку к Бельфегору. Тот подошёл ближе и позволил Дени погладить его по голове.
На самом деле сильнодействующие препараты для лошадей, которые Кукловод приказал выдавать людям на улицах, сработали гораздо лучше, чем охрана правопорядка с дубинками, разгоняющая митингующих.
– Сейчас они наши – наш верный народ, – произнёс Ксафан с демоническим выражением лица, а его глаза загорелись красным сиянием.
Бельфегор открыл бутылку. Пробка упала на пол и закатилась под стол, за которым Дени уже давно не сидел.
Он подал бокал Ксафану, и они зависли на мгновение, упиваясь ароматом содержимого и глядя на людей, которые болтались, как трава на ветру, смотря высоко в небо, стоя за забором Белой Крепости.
Группа людей в чёрных костюмах и очках принесла большую картонную коробку с пластиковыми мешками, заполненными кровью, и поставила их рядом с богатым резным столом. Бельфегор жестом указал, чтобы унесли коробку, так как Дени уже свесил голову и, кажется, уснул.
Ксафан, залпом осушив бокал и стараясь сделать это как можно тише, вышел из комнаты. Бельфегор осторожно забрал гитару со стола и, так же тихо, последовал за Ксафаном, закрывая дверь овального кабинета.
Дени приоткрыл один глаз, прикрытый свисающим веком, и смотрел вслед Бельфегору и Ксафану, как за двумя подростками, которые сделали уроки и разошлись по своим комнатам. Он ощущал полное одиночество, теряя уверенность в том, что у него есть силы управлять этим спектаклем.
В это беспокойное утро через город проехала военная машина на фоне разрушенных зданий и густого смога, напоминающего отголоски истории. Солдат появился неожиданно, как проблеск света, пронзающий тьму опустошённых улиц. Молодой и энергичный, с бодрым шагом он притягивал взгляды, словно светлый луч во мгле. На его лице играли лёгкие штрихи щетины, придавая ему облик простого человека, затерянного в водовороте жутких событий. Гладкая кожа на щеках и лбу, сохранявшая юношескую свежесть, контрастировала с чёрными волосами, которые слегка выбивались из-под каски, обрамляющей изящные черты его головы.
Карие глаза излучали искренность, а его приветливая улыбка казалась почти обманчивой. Когда он смеялся, его ровные белоснежные зубы сверкали так ярко, что ослепляли окружающих, маскируя дурные мысли, скрытые за этим добродушным обликом.
