Дени был очень слаб. Его густые седые брови закрывали маленькие морщинистые глаза. Он что-то бормотал под нос, кажется, разговаривая со своей покойной матерью.
– А, Бельфегор, это ты! – повторил он. – Мой дорогой Бельфегор! Ему явно стало легче, и он покорно направился к креслу.
Ксафан наблюдал за ними с тревогой: его не радовало приближающееся время, когда Дени может исчезнуть. Этот день казался близким, и с его уходом поток денег может прекратиться. Конкуренция за кресло начнётся заново, и этого он боялся больше всего.
– Они глупые! Мы всего добились сами!
– Ты прав, Дени, – крикнул Ксафан, бросив взгляд на Бельфегора. Их обмен взглядами говорил о многом. Они просто поддерживали видимость хорошей коммуникации с Данталианом, чтобы тот хотя бы на мгновение чувствовал себя вовлечённым в разговор, имея иллюзию влияния на происходящее.
– Людей надо контролировать. А контроль – это страх. Если не будут бояться, не будут и слушаться! – варкнул Дени, оседая в кресле. Его капельницу заклинило. Медсестра быстро подбежала к нему, пытаясь размотать запутанные шланги.
Ксафан не любил наблюдать за медицинским процессом, происходящим с Дени, поэтому отвернулся и уставился в окно круглого кабинета, проводя рукой по своему розовому галстуку. Он смотрел на горы мусора вокруг, на транспаранты, которые когда-то митингующие против столкновений пытались повесить на кованом ограждении Белой Крепости Мрачного Кукловода, пока их не разогнали. Толпы зависших людей, смотрящих в небо, стояли за забором, как будто зомби-вирус поразил весь мегаполис Империи Заблуждения и запер всех на улицах. Между ними ходили люди в белых халатах, несущие коробки со сладостями, куртками и шапками. Каждый, кто получал конфету или шапку, также получал флажок, чтобы поднять его вверх и махать им, когда Дени будет ехать на своем лимузине по городу.
К Ксафану подошёл Бельфегор. Широко улыбаясь, он толкнул его в плечо и произнёс:
– Вот как! Так и надо! Помнишь, когда-то они протестовали против разногласий, когда мы устранили того музыканта в центральном парке? Все мечтали о мире и беззаботной жизни. А сейчас, как видишь, у нас полное понимание и поддержка. Не надо больше их пугать, не надо сносить здания в центре города, чтобы был повод начать сражение, которое могло бы изменить лицо мира до неузнаваемости и вернуть нас в яркое средневековье, где люди опять не смогут создавать механические двигатели, добывать ресурсы и не будет фастфудов. Мы дали им столько счастья! Они невероятно счастливы. Все они смотрят в небо с глазами, полными восторга. Жаль, что мы не догадались раньше – решение оказалось так близко!
Ксафан засиял, но затем вновь стал серьёзным.
– Ноль толку от них! Они стоят на месте уже несколько недель, месяцев, лет, ни на что не годясь. Насколько же они кайфуют от той жизни, которую мы для них создали! Неограниченные кредиты, быстрая еда и дешёвые боевики. Как они могут калечить друг друга? Зачем им продавать оружие? Как с них вообще налоги собирать?!
Бельфегор сделал глоток кофе, и смотря в окно, уронил:
– Воинов мы из них не сделаем, это точно. Но можно накормить их бесплатным фастфудом, чтобы они стали жирными, как шары. Потом мы сможем сделать из них колбасу и снова скормить им её. Тогда мы создадим новую пищевую цепочку и заработаем на этом миллиарды. А те идиоты сами возьмут кредиты на колбасу. Мы сделаем рекламный фильм, в котором покажем нашу работу на заводах по производству колбасы, а платить будем людям мясом.
