– Профессиональные качества Бундерваля меня вполне устраивают.
– Значит, так тому и быть. – Меркантидес встал из-за стола. – Сольдинк, у меня разболелась голова. Если я зачем-то понадоблюсь, вы найдете меня дома.
Меркантидес вышел из кабинета, чуть не столкнувшись с входящим Вагмундом – тот опирался на костыль.
Сольдинк смерил рыжебородого калеку удивленным взглядом:
– В чем дело, Вагмунд? Что с вами случилось?
– Сударь, вчера вечером меня ужалил сфигал. Боюсь, я не смогу совершить следующее плавание на борту «Галанте».
Сольдинк раздраженно откинулся на спинку стула:
– Плохие новости! Что же нам делать? Червячнику – особенно действительно знающему свое дело – трудно найти замену!
Бундерваль поднялся на ноги:
– Позвольте мне в качестве нового суперкарго «Галанте» рекомендовать Кугеля на освободившуюся должность червячника.
Сольдинк взглянул на Кугеля без особого энтузиазма:
– У вас есть опыт такой работы?
– В последние годы я этим не занимался, – признался Кугель. – Но я посоветуюсь с Вагмундом, и если в Саскервое применяются незнакомые мне методы, он мне поможет в них разобраться.
– Хорошо. По сути дела, у нас практически нет выбора, так как «Галанте» отплывает через три дня. Бундерваль, вам надлежит немедленно подняться на борт. Проследите за тем, чтобы товары и провиант погрузили в трюм надлежащим образом! Вагмунд, прошу вас познакомить Кугеля с червями и разъяснить ему их маленькие причуды. Есть какие-нибудь вопросы? Нет? В таком случае приступайте к выполнению своих обязанностей! «Галанте» поднимает якорь через три дня!
Глава II
От Саскервоя до отмелей Таствольда
1. На борту «Галанте»
На первый взгляд судно «Галанте» произвело на Кугеля, в общем и целом, благоприятное впечатление. Его широкий, но пропорциональный корпус, очевидно, отличался достаточной плавучестью и герметичностью. Тщательная подгонка деталей и щедрое использование орнаментальных украшений позволяли предположить, что владельцы уделяли не меньшее внимание роскоши и удобствам в подпалубных помещениях. На рее единственной мачты красовался парус из темно-синего шелка. Загнутая наподобие лебединой шеи носовая стойка поддерживала висящий на цепи чугунный фонарь. Другой, еще более массивный фонарь покачивался над квартердеком.
Кугель приветствовал приспособления такого рода: они упрощали работу команды по ночам и тем самым способствовали скорейшему продвижению судна. С другой стороны, он не был готов немедленно признать необходимость так называемых спонсонов – деревянных мостков, тянувшихся вдоль обоих бортов в нескольких сантиметрах над ватерлинией. В чем заключалось назначение этих выступов? Кугель прошелся туда-сюда по причалу, чтобы лучше рассмотреть эти необычные элементы конструкции. Вряд ли мостки устроили для того, чтобы по ним прогуливались пассажиры. Они выглядели слишком узкими, ходить по ним было бы опасно – тем более что в открытом море их, несомненно, заливало солеными брызгами и волнами. Может быть, они служили своего рода площадками, позволявшими пассажирам и команде купаться и стирать одежду, пока судно дрейфовало в безветренную погоду? Или команда пользовалась мостками, заделывая щели в корпусе?
Кугель отложил решение этого вопроса. Зачем было вникать в лишние подробности, раз судно могло без особых затруднений доставить его в Порт-Пердусс? Гораздо больше его беспокоили возможные обязанности так называемого червячника, о каковых он не имел ни малейшего представления.
