– Он у меня уже есть, – я похлопала рукой по стопке с историями болезни. – Как и много другой информации о тебе.
– С тобой опасно связываться, – он подмигнул мне и, спрыгнув со стола, вышел из кабинета.
***
Время после отбоя я любила и ненавидела одновременно. Любила – за то, что длинные коридоры отделения опустевали, и бесконечная дневная суета уступала место тишине, прерываемой только криками младенцев, торопливыми шагами медсестры, вечно куда-то спешащей, да тихим бормотанием старенького телевизора, работающего на посту на минимальной громкости. Спокойствие и умиротворение. Такие обманчивые, к сожалению.
И это причина, по которой это время я ненавидела всей душой. Именно ночью кто-нибудь обязательно выдавал приступ ложного крупа, начиная задыхаться в кровати. Или приезжала скорая с крайне тяжелым ребенком. Самые сложные случаи поступают ночью, это известно всем врачам в больнице.
Время приближалось к полуночи, и я медленно шла по отделению, заглядывая в приоткрытые двери палат. Слушала мерное детское сопение, пытаясь предугадать по свистящему дыханию, от кого этой ночью можно ждать не самый приятный сюрприз.
– Диана Витальевна, вы чего не спите, пока есть возможность? – Кристина, сидевшая на посту, оторвалась от своих записей и посмотрела на меня.
– Не спится, Кристин. У тебя тут все в порядке?
– Да вроде, – она пожала плечами. – Все тихо, спокойно. А, вспомнила, мама Васильевой из пятой палаты жаловалась, что температура поднялась. Я им нурофен дала, пока вас не было, вы как раз в приемное спускались.
Я кивнула головой. Кристине я доверяла, она работала тут не первый год, и на нее всегда можно было положиться.
– В карте главное не забудь отметить, – напомнила я.
Та согласно закивала, а я двинулась дальше. Возле палаты, где лежал Арсений притормозила и заглянула внутрь. Тихо, все спят. Уже почти прошла мимо, но вдруг заметила, что его кровать пуста. Где-то внутри заворочалось нехорошее предчувствие. В надежде, что он вышел в туалет, заглянула туда, но там, ожидаемо, никого не оказалось. Ну и куда мог деться этот мальчишка среди ночи?
Дойдя до запасного выхода, толкнула дверь и вышла на лестницу. Ступеньки убегали вверх и вниз. Решив сначала проверить верхние этажи, стала подниматься по ступеням.
Пропажа обнаружилась через три пролёта. Арсений сидел на нижней ступеньке и… Курил.
– Ты с ума сошёл? – я едва не сорвалась на крик.
– Тут нет камер, я проверил, – апатично ответил мне Сеня, делая очередную затяжку.
– Какие к черту камеры! – зашипела я и вырвала у него из пальцев сигарету, затушив о перила лестницы. – У тебя пневмония, ты забыл? И это я сейчас молчу в целом о вреде курения. И твоем возрасте. И том, что ты ушел из отделения. Где ты вообще нашел сигареты?!
– Сегодня, пока ходил на УЗИ, стрельнул у одного мужика из кардиологии, – тут же выложил мне он.
Ну конечно. Все самые заядлые курильщики лежат в кардиологии. Эти ребята, едва пережив инфаркт, первым делом, встав с койки, бредут на улицу покурить.
– Что за люди, – покачала я головой, – кто вообще дает детям сигареты.
– Я сказал, что мне есть восемнадцать, – справедливости ради заметил парень.
Я опустилась на ступеньку рядом с ним. Сеня даже бровью не повёл, а я устало потерла глаза.
– И давно ты куришь?
– Я не курю. Балуюсь иногда, – он откинулся спиной на убегающую вверх лестницу и запрокинул голову к потолку.
