Лелег - страница 15

Турки к тому времени уцелевших поляков обратили в бегство. Янычары окружили султана плотным заградительным кольцом с такими изуверскими физиономиями, что Альгис, когда подскакал, даже немного оробел. Но у янычар отчего-то округлились глаза.

– На имперский брильянт таращатся, – пробормотал себе под нос. – Надо как-то перед повелителем расшаркаться ухищрённо, чтоб за сановный тюрбан голову не снял. А то вона, шёлк запылился как.

Соскакивая на землю, одновременно снял драгоценный убор, трепетно возложил на ладонь, прижал к груди. Прошёл сквозь янычар, протянул тюрбан, при этом опустил книзу лицо, встал на колени. Пока обдумывал, что бы такого сказать особо уважительного, султан сам сошёл с коня, махнул ближайшему начальнику, чтобы подняли Альгиса и подвели.

– Это тебя прислал московский царь нам в дар? Проси, чего душе угодно, боярин. Мы, султан Мехмед Третий, умеем быть благодарным.

– Прошу тебя, о великий, простить мне вынужденную дерзость недавнишнюю и направить на службу к доблестным твоим пехотинцам. Хочу быть янычаром. Большей чести не ведаю.

Пересекая в этот раз Буджак, практично обрядился панцерным казаком польской конницы. Помимо сабли, имелись карабин-бандолет, обычно висел перекинутым за спину, пара пистолетов в своеобразной кобуре, ещё два за поясом. Простецкий, но прочный щит калкан. Инкрустированный серебром саадак[11]. Недоступные лезвию всякого клинка наручи, отлитые из какого-то секретного сплава. Оружием умел пользоваться не просто мастерски, виртуозно. Особенно карабелой. Он её чувствовал, как продолжение руки, как будто в ней нервы его и жилы. Но и голыми конечностями Рында умел воевать не хуже монахов Шаолиня. К слову, древние боевые искусства казаков, а наш герой достиг в том совершенства, даже в чём-то превосходили буддийские.

Ещё не стемнело, вдруг неспящая половина насторожилась, поскольку чуткое, как у бобра, ухо уловило звук, похожий на бьющие по пустому деревянному корыту градины. Сперва еле уловимо, потом всё громче. Дежуривший в карауле участок мозга подал тревожный сигнал. Альгис увидел прямо над собой аистов, красивых, изящных, вещих. Обычно молчуны, вообще не имеющие голоса, аисты, когда возникала нештатная ситуация, например, настигала их любовь или вдруг опасность, начинали быстро-быстро щёлкать клювами. Удивительная птица. Любимица Валахии, Малороссии, русичей. Люди знают, аисты детей приносят. Поэтому нельзя их обижать или, что совсем уж ни в какие ворота, разорять гнёзда, которые сии необыкновенные птицы вьют на крышах или, к примеру, на столбах с прибитым сверху колесом от телеги. Быть беде.

Альгис и сам с великим, сакральным трепетом относился к аистам. Ослепительно белые, с контрастным чернением задней кромки и кончиков крыльев, длиннющими красными лапами и клювами – невероятно грациозны в полёте. Старики рассказывали, что они не просто птицы, а потомки обращённого за непослушание Лелега, вождя племени, обитавшего в пределах Балкан. В те доисторические времена Бог, отчего-то брезгливо невзлюбивший пресмыкающихся и всяких там земноводных, собрал оных до единого в огромный мешок и велел подвернувшемуся под руку Лелегу утопить гадов. Будучи исполнительным и невероятно преданным, вождь кинулся исполнять, но вдруг на полпути споткнулся, словно стукнувшись непрошибаемым лбом о своё же дубовое любопытство, осыпавшее всего его с ног до головы, словно переспевшими желудями, нестерпимым зудом и на секунду лишившее благоразумия и воли. Дёрнул Лелег за бечёвку, стягивавшую горловину мешка, дабы хоть одним глазком взглянуть. В мешке как будто ждали. Рванулись всем скопом наружу, да и рассеялись по белу свету в мановение ока.