Мир изменил свой запах, превратившись в аромат пропитанной водой земли, в пробуждение природы, в уверенность, что буроватая равнина вскоре превратится в густой ковёр зелени.
Дождь продолжал лить.
Аллах велик!
Настолько велик, что позволил дождю идти весь день, всю ночь и на следующее утро. Величие Его было столь велико, что дождь не прекратился до тех пор, пока огромная долина Даора спустя годы не превратилась в прекрасную лагуну с водой глубиной более метра.
Со всех небес слетались птицы.
Из всех нор выходили звери.
И на каждом горизонте появлялись караваны.
Омар Эль Фаси приказал своим слугам обозначить кольями участок земли, который он рассчитывал засеять семенами, хранимыми как самое драгоценное сокровище, убрал оружие и сел ожидать визита других каидов.
Он знал, что кем бы они ни были, какими бы врагами они ни считались в прошлом, они придут с миром, ведь ни один верующий не осмелился бы запятнать глупыми распрями этот бесценный дар, который Творец только что даровал всем живым существам на планете.
Люди, газели, антилопы, страусы, зайцы, миллионы птиц, даже ненавистные гиены и грозные гепарды с их ценнейшими шкурами могли без страха прийти и наслаждаться водой, которая наполнила Даору. Ведь неписаный закон пустыни гласил, что каждый обитатель жарких равнин обязан делиться такой неожиданной роскошью со своими соседями.
Если никто не имел права на воздух, то как могла прийти в голову мысль о праве на воду?
К вечеру следующего дня каид Омар Эль Фаси вызвал капитана Боканегру.
– Это дни радости, – сказал он. – Дни мира и согласия, поэтому, если ты дашь слово, что не попытаетесь сбежать, можешь считать себя свободным до тех пор, пока не соберём урожай. – Он твердо указал на него пальцем. – Но если хоть один из твоих людей, всего один, попытается сбежать, умрёт он и ещё пятеро, которых я выберу случайным образом. Я ясно выразился?
– Вполне ясно.
– И что ты мне ответишь?
– Мне нужно обсудить это с моей командой.
– Но ты ведь командир, – заметил слегка озадаченный бедуин.
– Никто не имеет достаточной власти, чтобы управлять сердцем человека, который отказывается быть рабом, – ответил он. – Я не могу обещать за всех, не заручившись их согласием, так как рискую жизнями многих.
– Я понимаю! – признал тот. – Иди, поговори с людьми и принеси их решение.
Леон Боканегра собрал своих товарищей, чтобы без промедления и лишних слов передать великодушное предложение своего «хозяина».
– Сколько это продлится? – был первый вопрос.
– Пока не вырастет ячмень.
– А сколько растёт ячмень?
– Откуда мне знать! – возмутился он. – Я капитан корабля, а не фермер.
– Кто-нибудь знает?
Ответа не последовало, пока наконец Диего Кабрера не пожал плечами и не заметил:
– Какая разница, день, месяц или год? Главное, что нам позволят спать без цепей. Я согласен.
– Ты уверен?
– А как иначе? – с ещё более заметным акцентом ответил он, обводя рукой окрестности. – Куда мне идти? На восток, чтобы снова оказаться перед морем? На запад, чтобы уйти глубже в пустыню? Если эти сукины дети могут отследить змею среди скал, как они не найдут мои следы на песке?
– Хорошо! – признал капитан. – Мне достаточно твоего слова. Пусть поднимут руки все, кто согласен не бежать.
Были сомнения, шепот и несколько робких возражений, но в конце концов поднялись руки в знак согласия с неизбежным: это была огромная тюрьма, из которой они никогда не смогут сбежать.
