– Экипаж и капитан без корабля? – усмехнулся он иронично.
– Я видел много великолепных кораблей, у которых не было ни того, ни другого, – ответил малагиец. – Но ты всегда хорошо командовал, а мы – подчинялись. – Он покачал головой, подчеркивая свою убежденность. – Лучше продолжать так, иначе мы снова потерпим кораблекрушение, теперь уже на этих грязных песках.
Леон Боканегра обернулся и взглянул на обессиленную группу людей, большая часть которых сидела на камнях.
– Что думаете? – спросил он.
– Что он прав, – последовал суровый ответ, после чего тема, казалось, была закрыта, так как внимание большинства присутствующих сосредоточилось на том месте, где почти сотня мужчин, женщин и детей напала на «Морского льва», намереваясь оставить от него лишь скелет.
Однако на следующий день они обнаружили, что даже этого скелета не осталось. Трудолюбивые бедуины разобрали доски и каркас, загрузив их на спины терпеливых верблюдов. Для этих аскетичных обитателей самого скупого края всё имело ценность или могло обрести её в будущем.
Тяжелый дубовый киль, ещё пропитанный водой и потому негорючий, остался позади. Было очевидно, что песок и ветер вскоре похоронят его навсегда.
Час спустя восемь вооруженных всадников окружили группу потерпевших крушение и без слов дали понять, что настало время углубляться в самый большой из всех пустынь.
Они спали под открытым небом, прикованные цепями, часто закапываясь в песок, чтобы противостоять ледяной утренней прохладе и сырости, проникавшей до костей и грозившей навсегда оставить их калеками. От голода они вскоре начали ловить ящериц и мышей, которых жадно поедали, предварительно обжарив на маленьком костре, разожженном из корней и сухих кустов.
С рассветом их освобождали от цепей, давали полкружки грязной воды, и они отправлялись в путь с всё более тяжелыми ношами под пристальным взглядом всадников, у которых можно было различить лишь глаза и руки.
Позади, намного дальше, следовала остальная часть племени – длинная караванная вереница из более чем ста дромадеров и тридцати коз, которые ускоряли шаг только под ударами метко брошенных камней от кричащих мальчишек.
Они кочевали.
Большая семья, слуги и рабы воинственного каида Омара Эль-Фаси из славного племени ргибат кочевали так, как их предки делали это с незапамятных времен, по обширной территории, не знавшей границ, кроме синевы моря, оставленного позади.
Ни жара, ни жажда, ни пыль, ни ветер, ни даже однообразие ландшафта, неизменно похожего на самого себя, казалось, не угнетали дух людей, которые никогда не знали иной жизни. Они были счастливы необыкновенным даром, который принёс затонувший корабль, а вскоре могли рассчитывать на коз и верблюдов, которых они получат в обмен на горстку кораблекрушенцев.
Это был хороший год, без сомнения, великолепный год, несмотря на то, что тяжёлые облака с дождём упорно отказывались напоить жаждущие равнины. Сидя верхом на своём верблюде, прищурившись и с радостным сердцем, Омар Эль-Фаси не переставал думать о том, сколько он получит за кирки, лопаты, столы, стулья, кастрюли и метры великолепной белой парусины, которую он спас с корабля Леон Марино.
– Дар Аллаха! – снова и снова повторял он, улыбаясь под своим синим вуалью. – Дар Аллаха, Милостивого, самому смиренному и верующему из Его слуг!
С благодарностью он каждый вечер поднимался на вершину самых высоких дюн, чтобы разложить свой маленький коврик на песке и воздать хвалу Богу, моля его, чтобы не пересыхали колодцы, которые снабжали водой его народ, и чтобы дождь не забывал иногда освежать их земли.
