Да и принятие душа становится не таким приятным занятием, как обычно. Вода, соприкасаясь с только-только начавшими заживать ссадинами, вызывает массу болезненных ощущений.
Кое-как приведя себя в порядок, быстро скидываю в спортивную сумку всё необходимое и несусь на кухню, чтобы успеть перекусить перед выходом. Воскресенье – единственный выходной у отца, а потому стараюсь не шуметь, чтобы тот мог как следует выспаться. Хотя...
Не успеваю спуститься на первый этаж, как из гостиной слышу папин голос – немного усталый, но как никогда строгий.
– Кирилл, я тебя предупреждал? Предупреждал! Ты меня послушал? Нет!
– Да я пальцем её не тронул! – оправдывается братец, а я замираю, ощущая, как колючая дрожь бежит по телу. Сейчас Кир либо выкрутится, и тогда мне несдобровать, либо отец останется на моей стороне, но тогда мне всё равно не поздоровится. Вцепившись в перила на лестничном проёме, вся превращаюсь в одно огромное ухо и продолжаю подслушивать.
– Кирилл, какой смысл отпираться? Я забрал вчера Арину из больницы. Допустим, только допустим, что она лжёт и что виновник – другой человек. Но ты разве не помнишь, о чём я тебя просил?
– Следить за ней, – виновато бормочет парень.
– Вот именно: присматривать! А ты вернулся под утро как будто так и надо! Арина натерпелась по твоей вине! Мать чуть с ума не сошла! Ты вообще отдаешь отчет в своих поступках?!
– Да, Пётр Константинович, – елейным голоском соглашается Кир. Уверена, этот позёр сейчас и глазки опустил, изображая дикое раскаяние.
– Значит, так, Кирилл: за то, что заставил мать волноваться, мотороллер твой продаю. – Отец безжалостно раздаёт наказания и не скупится взять с Кира побольше. Что ж, я этому безумно рада и, затаив дыхание, жду, когда старик назначит плату и за мою душу. Пётр Кшинский не заставляет долго ждать. – За дочь, как я уже неоднократно тебе говорил, порвать готов любого. Ты, мальчик, не исключение. Одиннадцатый класс тебе придётся заканчивать вдали от дома. Гуляй последние денёчки и пакуй вещи: Морозовский лицей закрытого типа в Подмосковье тебя ждёт.
– Но, Пётр Константинович... – пытается возразить парень; правда, он ещё не знает элементарного: если отец что-то решил, то спорить с ним бесполезно.
– Тема закрыта, Кирилл, – тут же подтверждает мои мысли папа.– Снежана в курсе и полностью поддерживает данное решение!
В душе всё ликует! Это победа! От радости готова запрыгать на месте, но не успеваю и глазом моргнуть, как в зоне видимости появляется разъярённый Кир и несётся в мою сторону. Нет, конечно, он бежит не ко мне, а скорее, в свою комнату или, может быть, к мамочке, но на его пути стою я, побитая и довольная.
– Сука! – цедит сквозь зубы подонок, остановившись в полуметре от меня. – Ты пожалеешь!
Челюсти стиснуты, крылья носа раздуваются, словно пробежал стометровку, а в глазах – ад. Злость, ненависть, ярость – чего только не выплёскивается наружу!
– Конечно, пожалею, – сдерживая волнение, отвечаю ему в свойственной мне манере.– Мне тебя уже очень жалко! Прямо разрыдаюсь сейчас от одной только мысли, что ты уезжаешь!
Натягиваю на лицо улыбку и хочу обойти ублюдка, но тот, выставляя передо мной жилистую руку, зло выплёвывает:
– Ты себе даже не представляешь, сколько горьких слёз у тебя впереди! Поверь, будет больно!
– Иди к чёрту, Кир! А точнее, в свою закрытую школу для дебилов! – И, оттолкнув его руку, несусь вниз, ощущая, как спину просверливает взгляд парня.
