Читать онлайн Алиса Гордеева - Забери моё сердце

1. Пролог

Илья.

Начало марта.

Бумажные журавлики под потолком, стопка конспектов на письменном столе и флисовый в клетку плед на кровати — в то время, как мой мир успел рухнуть, воскреснуть, а затем снова развалиться на части с пометкой "восстановлению не подлежит", в комнате Аси ровным счетом ничего не изменилось.

— Чаю хочешь? Ты дрожишь весь…

— Метель, — бросил я в свое оправдание и стянул с рыжей башки вязаную шапку. Ту самую, серую с красным помпоном и дурацкой надписью во весь лоб, которую на спор купил в секонд-хэнде.

Ася не сумела скрыть улыбки. У нее где-то валялась такая же.

— Я скучаю по нашим прогулкам, — раскачиваясь на пятках, произнесла она.

— Будут новые, — сглотнув комок в горле, я отвернулся к окну. — А вообще, давай свой чай!

— С облепихой?

— И с сахаром, — усмехнулся. Время бежало как сумасшедшее, и тратить его впустую на грусть было подло. — Сейчас руки вымою и помогу тебе!

— Не стоит! Я сама, — уже из коридора прокричала Ася. — Лучше конспекты пока подготовь!

Спорить не стал. В этом доме с недавних пор я больше не был желанным гостем, а потому лишний раз маячить перед недовольными лицами старших Снегиревых не хотелось. С другой стороны, и конспектов никаких у меня с собой не было — только безумное желание увидеть мою ледяную девочку.

Минут тридцать, а то и все сорок мы просто пили чай. Ася трещала обо всем на свете, а я, как дурак, держал ее за руку и растворялся в нежности любимого голоса. Господи, как же я скучал по ней!

— Мама запретила закрывать, — поймав мой взгляд, нацеленный на распахнутую дверь, Ася виновато прикусила губу. — Боится…

Кивнул. Как ни странно, я понимал и даже разделял опасения ее родителей.

— Не беда, — залпом допил кисловатый чай и по новой уставился на Асю.

С нашей последней встречи прошло всего несколько дней, но мне казалось, мы потеряли вечность.

— Ась, — позвал ее тихо и чуть крепче сжал хрупкие пальцы своими грубыми. Я не был романтиком, и как красиво говорить о любви, не знал. Но и молчать больше не мог. — Я тебя люблю — это навсегда.

— Навсегда, — повторила она. Жаль, что не верила…

В комнате воцарилось молчание, и только за окном все громче завывала метель. Но я ее почти не слышал. Смотрел на мою Аську и, казалось, от счастья сиял так, что, заменял собой тысячу лампочек.

Ася сидела рядом и, отчаянно кусая губы, глядела на наши с ней переплетенные ладони: мою широкую и горячую и свою до невозможного бледную и тонкую. А потом вдруг произнесла:

— Знаешь, есть люди-мамонты, — она неловко улыбнулась своим каким-то мыслям. — Они надежные. Цельные. «Мамонты» уверенно шагают по жизни. И будут идти долго и размеренно. До самого конца. На таких людях держится наш мир.

— Никогда не слышал.

— Погоди! Не перебивай! — Ася несмело взглянула на меня. Я кивнул, и она продолжила: — Бывают люди-флюгеры. Они всю жизнь ищут свою дорогу: много суетятся, часто сбиваются с пути, прыгают с одного дела на другое, но все впустую. В этом вечном скитании «флюгеры» незаметно ржавеют, по сути, так и не двинувшись с места.

Я не понимал, зачем Ася рассказывала мне об этом, но, как и обещал, не перебивал ее.

— А еще есть люди-искры, — здесь ее голос дрогнул. — Им не дано сиять вечно, да и времени метаться из стороны в сторону у них нет. Однажды вспыхнув, они тут же гаснут. Но порой их свет становится спасением для других: флюгеры, наконец, срываются с места, а жизнь мамонтов наполняется красками.

— И кто мы, по-твоему?

— Ты — мамонт, Лучинин, — хихикнула она, я же округлил глаза. — Ты знаешь чего хочешь и обязательно дойдешь до цели. А я тебе помогу – в самый темный период твоей жизни вспыхну ярким светом, чтобы ты не сбился с пути.

Ася поставила чашку на стол и, прижавшись ко мне, уткнулась носом в плечо. Я ощутил дыхание стужи и впервые за день по-настоящему испугался.

— А потом? — простой вопрос, но, чтобы задать его мне потребовались все силы мира. Я знал ответ. Знал и боялся его больше всего на свете: простое «навсегда» было, увы, не для нас.

— А потом, — Ася сглотнула, и голос ее задребезжал от слез. — Потом, Рыжик, ты пойдешь без меня.

2. Глава 1. Первый шаг

Страх — всегдашний спутник неправды.

(Уильям Шекспир)

Первые числа января.

Ася.

Между мечтой и реальностью всегда стоит страх. Мой — напоминал океан. Бескрайний. Безудержный. Мощными волнами он каждый раз сносил меня с ног, стоило только представить свою жизнь другой — как у всех. Я падала, до крови сдирая колени, но поднималась и назло стихии подходила ближе. Пока однажды родители не сказали мне: «Твоя взяла, Ася!»

Наверно, так сложились звезды: наш переезд, случайная встреча отца с однокашником в супермаркете, мое состояние, на удивление, стабильное, — все шло к тому, чтобы я стала на шаг ближе к мечте.

К дому на Парковой, где жил тот самый одноклассник отца, а теперь уже директор местной школы, мы подъехали немногим раньше условленного времени. Отсутствие пробок в час пик я приняла за хороший знак. Не то чтобы сильно верила в приметы, но когда на кону — твоя жизнь, пренебрегать подсказками свыше было бы глупо.

Уже минут десять мы с отцом сидели в салоне его пикапа. Воздух, вылетавший из дефлекторов, казался мне до невозможного раскаленным, а время — тягучим, как лакричный сироп. Я в нетерпении теребила снятую с головы шапку и все не решалась заговорить. Отец тоже молчал. Нахмурившись, он ритмично постукивал указательным пальцем по оплетке руля. Иногда переводил на меня взгляд, полный неразрешимых противоречий. Наверняка ждал, что я передумаю. Испугаюсь. Откажусь от мечты. И его во мне сомнения были, как вирус гриппа, безумно заразны. Еще пара минут промедления, и я бы сдалась. А потому зажмурилась, мысленно сосчитала до трех, а потом прошептала:

— Пап, нам пора.

Выдохнув гулко, отец взглянул на меня исподлобья.

— Ты точно этого хочешь, Аська?

Мокрые хлопья снега бились в лобовое. Отчаянно. Бессмысленно. Они чем-то напоминали меня: таяли, но не отступали.

— Если не сейчас, то уже никогда, понимаешь? — возразила несмело.

Мне бы хотелось, чтобы голос мой звучал более уверенно, как тогда, когда я впервые заявила родителям о своем желании перейти с домашнего обучения на очное в школе, но тот дрожал. От волнения. От неуверенности в собственном решении. От страха, что не сдюжу. И папа, конечно, слышал. Он мог запросто настоять на своем и оставить все как есть. Вот только верность данному слову была отличительной чертой всех Снегирёвых.

— Тогда идем, — кивнув, отец заглушил двигатель. — Володька уже ждет.

Я отстегнула ремень безопасности, на голову натянула шапку. А дальше по прямой: метель, чужой подъезд, лифт; уютная домашняя обстановка, запах кофе и яблочного штруделя; незнакомые лица, улыбки, дежурные фразы.

Добрынин Владимир Геннадьевич встретил нас на пару со своей супругой, Кристиной. Правда, накрыв на стол, она почти сразу удалилась, деликатно сославшись на неотложные дела. В просторной гостиной мы остались втроем. В моей чашке, остывая, играл медовыми нотками некрепкий чай, а воздух вокруг так и искрил сумбурными воспоминаниями двух старых приятелей о тех далеких временах, когда и небо было голубее, и звезды ярче, и жизнь в разы проще.

Я не вслушивалась. Улыбалась скорее по инерции и из вежливости, и маленькими глотками цедила несладкий чай, а стоило отцу перейти к делу, так и вовсе потерялась в чаще своих мыслей и бесконечных сомнений. Да и что нового, папа мог рассказать? Историю собственной жизни я знала назубок. А вот улыбка с лица Владимира Геннадьевича медленно начала сползать. Меня снова жалели, бросали в мою сторону полные сочувствия взгляды и тут же виновато отводили глаза — обычная реакция, я давно к ней привыкла. И все же следовало отдать должное отцовскому приятелю: Владимир Геннадьевич весьма быстро взял себя в руки и тут же принялся в красках описывать мне школу, сосредоточившись на трудностях, которые всенепременно свалятся на мои плечи, если не передумаю. Только не затем я столько времени добивалась своего, чтобы спасовать в последний момент.

— Тогда давайте в 11 «А» попробуем. Класс дружный. Ребята все адекватные. Что скажешь, Ася? — Стоило списку предостережений иссякнуть, как Владимир Геннадьевич поднял белый флаг.

Сделав очередной глоток чая, я настороженно покосилась на отца, а заручившись его кивком, улыбнулась хозяину дома.

— Я не против. Только у меня будет одна небольшая просьба. Можно?

— Ася! — предостерегающе рявкнул отец, догадываясь, о чем я подумала. — Мы это уже обсуждали. Мой ответ — нет!

— Погоди, Лёнь, — вмешался Владимир Геннадьевич. — Пусть скажет. В чем дело, Асенька?

Владимир Геннадьевич выглядел чуть старше своих лет. Худощавый, с проседью в темно-русых волосах и слегка уставшим, но оттого не менее улыбчивым взглядом, он был из тех людей, к кому пропитываешься доверием с первых минут знакомства, а потому я решилась ответить:

— Мне бы не хотелось, чтобы правда обо мне стала новостью номер один для обсуждения в школе.

— Я и не собирался извещать об этом всех. — Склонив голову набок, Владимир Геннадьевич неловко поправил очки на носу. — Но учителя, да и твои будущие одноклассники имеют право знать, не находишь?

— Конечно, имеют! — вступился отец. Запустив пятерню в волосы, он навалился на спинку дивана и с важным видом продолжил: — Мало того, они должны все знать. Мне не нужны сюрпризы!

— Люди весьма предсказуемы, понимаете? — прикусив губу, я обратилась к Владимиру Геннадьевичу. — Каждый считает, что именно его жалости мне не хватает здесь и сейчас. А подростки еще и жестоки, вам ли не знать?

— Послушай, Ася, — папин приятель прокашлялся, в задумчивости помолчал пару секунд, а потом произнес: — Я сильно рискую, соглашаясь принять тебя в школу. Но я делаю это осознанно. Учителя тоже должны иметь выбор: брать на себя ответственность за тебя или нет. Согласись, так будет честнее.

Я кивнула.

— Ты боишься, и это нормально. Но педагоги в школе не враги тебе. Тем более, после стольких лет на семейном обучении неизбежно возникнут сложности в усвоении материала.

— Я поняла, — позабыв про манеры, перебила Владимира Геннадьевича. — А что насчёт моих будущих одноклассников? Им для чего нужна правда?

— Правда — залог доверительных отношений, разве нет, Ася? Со лжи не начинают дружбу.

— Я и не ищу друзей.

— У тебя их так много?

— Ни одного.

— Разве это хорошо?

— Для меня — да.

— Но школа — это не только уроки, домашка и экзамены, понимаешь?

— Владимир Геннадьевич, вы же сами топили за правду, так давайте смотреть ей в глаза: никто не находит друзей за пару месяцев до окончания школы, и уж точно никому не нужны мои проблемы, а меня интересует исключительно учеба.

— Тогда не проще ли остаться на домашнем обучении? Зачем это все?

— Хочу увидеть мир с изнанки: школьные звонки, перемены, мел на доске, булочки в столовой — только и всего.

— Шило в мешке не утаишь, Ася. У ребят рано или поздно возникнут вопросы.

— Например?

— Почему все эти годы ты училась на дому?

— Быть может, у меня родители — религиозные фанатики.

— Фердипердозно просто! — хлопнув в ладоши, напомнил о своем присутствии отец.

— Извини, пап, — смутилась я и попыталась перевести все в шутку: — Это вынужденная мера и всего лишь до конца учебного года. Зато тебе на родительские собрания не придется ходить.