Значит, слёз велик запас», —
Источает торопливо
На огонь, чтоб он погас…
Тот шипит, но меньше ростом
Всё ж становится, впав в пар…
Вроде, проза, вроде, просто,
Но испуга сбит угар!
Шаровая пошипела,
Извиваясь, как Змея…
Но сдалась, Зла бросив дело.
Леса в радости семья!
Это ей отрада, сказка,
Фейерверк счастливых душ!
А Стихии вновь фиаско,
Все её наскоки – чушь,
Подвиг Ивы – восхищенье!
Он награду получил.
Правда, Ивушку в смущенье
Вдруг вогнал почёт сей мил:
«Каждый сделал бы такое,
Свойство это поимей.
Разве можно жить в покое,
Коли враг спешит к нам – Змей?!»
На руках её качали:
«Слава Ивушке! Ура!»
Всех Победа! Нет печали.
К мирной жизни вновь пора!
Вновь залечены все раны,
Все вросли в привычный Труд,
Приосанились вновь станы,
Пышно снова все растут.
Но Стихии нет покоя,
Заработал вмиг умок:
«Может мощь разрушить Строя
Ливней бешеный поток!
Он Единство враз нарушит,
Монолитность разольёт.
Он лишит навек Лес суши,
Всех возьмёт в водоворот!»
Пооткрыли Тучи краны
Моментально все подряд —
Ливни ринулись‒титаны,
Что взъярённый водопад!
Меж деревьев – будто клинья:
От ствола теснят вон ствол,
В раж войдя в момент насилья,
Леса был чтоб перемол…
«Все друг к другу, братья, льните
Монолитнее, тесней —
Нас разлить не хватит прыти
Ливням, в спайке мы сильней!» —
Дуб взывал! Тесней сомкнули
Плечи все, став, как утёс, —
Так беду отводит улей,
Враг в него коль сунет нос…
Стал бессилен водопада
Расщепленья ярый клин:
Не разлил Единства. Надо
Отразить то средь былин.
Лишь от влаги стал ядрёней,
Посветлевшим, чудным Лес,
Вновь красы лик в каждой кроне,
Счастье вновь, не жизни срез.
А Стихия всё ярится!
И в бессилии клянёт
Слуг своих, что все «тупицы»
И никчемнейший вон сброд…
Разметала их по свету!
Где с испуга и дрожат…
«Превратить как Лес в котлету,
Как ему устроить ад?
В лоб разбить его бессильна:
Стоек, чёрт его бери!» —
Злоба в ней плодит обильно
От зари и до зари
Планы подлые расправы,
Чтоб его сгубить навек:
«Надо больше бы отравы,
Жизни пульс тогда б померк…»
И сидит, и думы варит…
Муха вдруг да появись! —
Ох, назойливые твари… —
Полонили даль и близь.
Мысли сбила вон жужжаньем…
«Ах, презренная ты тварь!» —
Да её со всем стараньем
Ухватила, тут же в длань,
Ухитрясь, и поместила,
Раздавить желая вон.
Та ж с почтеньем к ней и мило
Подпустила к уху звон:
«Не губи меня, Владыка,
Мысль тебе я прошепчу,
Без атак смертельных крика
Как сгубить. То по плечу.
В лоб бессмысленно, накладно,
Вот как надо, посмотри,
Будешь ты шагать парадно,
Дав погибель… изнутри!
Будет то ударом лома
Сзади гордому челу,
На него насядет кома,
Подлость будет ко селу.
Там, где гиблое болото,
Что смердит за тем бугром,
Есть Поганки, им охота
Сделать доброму погром.
Натруси из них спор лихо
И над Лесом разбросай
Ночью тёмною, но тихо,
Не вспугнуть его чтоб Край,
Не воспрял чтоб он в тревоге…»
«Я ли слышу наяву?!
Да за то я крылья, ноги
Вмиг тебе вон оборву!
Посещаешь нечистоты —
В этом твой удел таков.
Ты суть сделаешь работы,
Наломаешь лесу дров —
То моё есть повеленье.
Пшла немедля исполнять!» —
Муха вон в одно мгновенье
Прочь умчалась! Зла чтоб кладь
Принести, на Лес рассея.
И Поганки впали в рост…
Ярких их ведь нет подлее,
Им без Зла – печальный пост…
Потому кипит отрава
В закоптелом котелке…
Втихомолку, не оравой,
Не пред всеми, в уголке
Шепчут, шепчут заклинанья,
Лес желая извести, —
В этом их всегда желанье,
В том их тайные пути.
Подливают яд под корни,
Всюду брызгают и льют,
Лес не рос чтоб всё просторней,
