Альбинка не унималась:
— А если скрипку мою стащит? Она ценная! Она Марь-Константиннина.
Тут не поспоришь. Инструмент для подготовительных занятий музыкой — Санька планировала в следующем году отдать дочку в музыкальную школу на бюджет — они арендовали у преподавательницы Марии Константиновны. Новая скрипка стоила дорого, доход не позволял спускать деньги в неизвестность. Музыкальная школа — дело такое. Пристроишь туда ребенка, а он не потянет. Бывает и так. Что потом с купленным инструментом делать? Перепродавать? Тоже морока. Одна Санькина знакомая пропихнула в музыкалку своего сына, решив, что ему светит карьера пианиста. Купила на заказ роскошный инструмент. Ребенок позанимался полгода и встал в позу — больше ни за что и никогда. Так дорогущее пианино в доме той знакомой и стоит. В Новый год на него ставят салатницы с оливье, в день рождения — вазу с розами. Полгостиной занимает…
Альбинку нужно было успокоить:
— Не заберет, — мягко произнесла Санька, напустив в голос бодрой уверенности. — Зачем ему твоя скрипка? У него и рук-то нету.
А сама подумала: «Вроде этот пень за нами не идет. И хорошо. Может, теперь отвяжется?»
Тропинка нырнула вглубь рябинника. Стало совсем темно, лишь где-то впереди назревало, даря надежду, теплое желтое свечение.
— Мама, опять огоньки! — Альбинка восхищенно тыкала пальцем по сторонам. — Какие яркие!
— Светляки… — в очередной раз повторила Санька. — Гнилухи…
Но дочка ее не слушала:
— Смотри, как бегают!
Санька присмотрелась. Огоньки, которые она сперва приняла за россыпь притаившихся в траве ночных насекомых, выстроились рядком и потекли вдоль тропы извилистой вереницей.
— Пусть бегают…
Что тут еще скажешь? Санька ощутила абсолютную беспомощность, и соль этой беспомощности крылась в полном непонимании того, что происходит. Какие-то таинственные блуждающие пни и огни, странная дорога, невнятный и все-таки такой обнадеживающий свет впереди…
Она устала. Сил, чтобы пугаться и нервничать, просто не осталось.
«Если бы нас хотели обидеть, давно бы уже обидели», — успокоила себя Санька и, подхватив ладошку Альбинки, пошла вперед с удвоенной скоростью.
Вскоре лес расступился. Взору открылась темная поляна, посреди которой стол небольшой домишко, собранный из круглых, грубо обтесанных бревен. В щелях между венцами торчал серебристый мох. Крыша поросла травой. Сама постройка выглядела совсем небольшой, в длину метров шесть, в ширину примерно три. Размер средней строительной бытовки. Правда, к переднему фасаду, там, где вход, крепилась массивная бревенчатая терраса почти с сам домик размером. С потолочной балки свисала на ржавой цепочке круглая стеклянная лампа, внутри которой клубился светящийся газ.
Лампа качалась от ветра. Маслянистый кружок ее света монотонно таскался по деревянному полу террасы туда-сюда, туда-сюда.
— Здравствуйте! — громко поздоровалась Санька, решив, что вваливаться без предупреждения в чужое жилье так сразу не стоит. — Добрый вечер. Есть тут кто-нибудь?
Ответом послужила тишина.
Неожиданный порыв ветра ударил в спину, подтолкнул вперед.
— Холодно стало. Я замерзла, — пожаловалась Альбинка, кутаясь в дутую жилетку. — Давай в домик зайдем?
— Зайдем, доченька, — согласилась Санька, поднялась на террасу, пересекла ее, постучала в дверь. — Здравствуйте, можно к вам зайти?
Ответа не последовало.
Тогда Санька отворила дверь — оказалось не заперто — прошла внутрь, в темноту. Альбинка шмыгнула следом.
