Лесови́чки. По следам Голубой цапли - страница 2

И надо же было случиться такому, что в этот самый момент мимо дуба пролетала Сова. Сначала она так и пролетела мимо, а затем вернулась, потому что в глаза ей бросилось что-то пёстрое и красивое. «Что за диво, – подумала Сова и подлетела ближе, – какая мягкая перина! Вот бы мне такую в гнездо!»

Сова попыталась поднять носок и унести его с собой, но, поскольку носок был огромным, у неё ничего не вышло. Сова просто-напросто шлёпнулась вниз. Она почти не ударилась, а вот носок извалялся в пыли и немного испачкался травой. Это лесовички обладали недюжинной силой и при необходимости, подобно муравьям, таскали на себе вещи, которые были в тысячу раз тяжелее их. А совы такими способностями похвастаться не могли.

Тогда Сова принялась разглядывать носок. Она думала, не удастся ли оторвать хотя бы клок от такой перины: ей бы как раз хватило, чтобы выстелить гнездо, а то в последнее время прутики стали больно впиваться ей в спину. Сова цапнула носок раз, другой – и вдруг увидела пе́тельку, за которую было удобно зацепиться клювом. Сова потянула за неё – и…

Когда Мокша подбежала к дубу, она не обнаружила там ничего, кроме целой кучи разноцветных ниток. А посреди этой кучи стояла Сова и распускала последние рядочки её драгоценного носка.

– Ах ты злодейка! – набросилась на Сову Мокша. – Ты что это творишь?

– А чего это ты на меня ругаешься? – возмутилась Сова.

– Это был мой носок! Я вязала его семь лет, четыре месяца и двадцать три дня! А ты!

Мокша размахнулась и стукнула Сову мешочком с сухариками. Сова в долгу не осталась и огрела Мокшу крылом.

– Ты сама дура, – крикнула она, – нечего оставлять свои вещи без присмотра!

– А даже если и без присмотра! Кто чужое трогает, тот воровка!

– Это ты меня назвала воровкой?! Ну, погоди ещё! Я с тобой разберусь! Будешь знать, как наговаривать на честных сов.

И Сова ухнула, захлопала крыльями и поднялась в небо. А на следующее утро Мокша обнаружила, что кто-то напихал репейника в её замечательные красно-сине-жёлтые коврики, которыми она выстилала дорожку от ручья до своего дома. Мокша попыталась выдернуть из ковриков репейник, но всё было тщетно. Тогда она погрозила кулаком в сторону совиных гнёзд, и уже через день все птицы только и знали, что кричать о том, как какая-то лесовичка забросала Сову ореховыми скорлупками.

Так оно всё и началось. Они бросались и стукали, топали и шумели, подкидывали и рвали, колотили и обзывались – и уже никто не помнил, в чём было дело и кто был виноват. А однажды, когда Мокша по ошибке стащила пёрышко у другой совы, в эту войну включились и все остальные совы и лесовички. И так они враждовали и враждовали, и только Липушина мама качала головой и вздыхала, что никогда она не думала, что в её родном лесу все совы и лесовички окажутся такими глупыми, ещё хуже человека. Потому что это никуда не годится – решать споры не словами, а таким вот баловство́м. Но маму Липуши, понятное дело, никто не слушал: все были заняты войной. Хорошо хоть они не убивали друг друга, а так, злодействовали потихоньку.

Впрочем, несмотря на то что с совами у лесовичек дружба не заладилась, с остальными обитателями леса они живут в мире и согласии. С ежами они ходят по грибы. Мало кто знает, что в грибах лесовички разбираются лучше всех. И даже из ядовитых мухоморов могут сделать лекарство от простуды и микстуру для бодрости. Поэтому-то ежи их всегда с собой и берут. Ну, ещё немного потому, что лесовички – это лучшая компания. Ведь никто другой не знает так много частушек про свиристеля и старую сосну и никто больше не умеет так ловко перепрыгивать лужицы и жонглировать камешками.