Лесови́чки. По следам Голубой цапли - страница 5

Но как же так вышло, спросите вы. Отчего они так ненавидят человека?

А тут я вам и не отвечу, потому что уже рассказала всё, что мне удалось разведать.

Дальше уж вы сами.

– Счастье, – бормотала Тоша, подпрыгивая по кочкам, – счастье – это когда ешь вишни на завтрак, обед и ужин, и чтобы вишни все без косточек, и чтобы ни с кем не надо делиться – если только с мамой, но мама их всё равно не любит. Говорит, от красного у неё кру́жится голова. Поэтому у нас на столе никогда не бывает ни мухоморного супа, ни клюквенного киселя. Счастье…

Тоша на секунду задумалась и остановилась подтянуть носочек. Носочек был оранжевый в синие звёздочки. Его Тоша нашла у ручья, когда уходила со школьной поляны, да тут же и нацепила. Такой прекрасный носочек долго без присмотра не пролежит.

– Счастье – это когда притаишься в снежном лабиринте, а все тебя ищут и никак не найдут, а ты сидишь и хихикаешь, потому что так играть в прятки – это ещё уметь надо, никто другой так не может, только Тоша. А остальным смекалки не хватает и хитрости. А потом ты выглянешь из снежных коридоров, а все начнут за голову хвататься и ахать: ай да Тоша, как же это ты такое провернула, ещё сто лет бы тебя искали – и всё равно не нашли бы. Теперь ты будешь нашей самой главной пря́тковой лесовичкой и предводительницей, никто больше не сможет так прекрасно прятаться и предводить.

– Счастье, – Тоша злобно запустила шишкой в дерево, – это когда не дружишь с дурой дурацкой дурейшей, хуже Громыхи.

Кляква не пошла на болото. Помотала лохматой головой, хлопнула глазами (два раза быстро, а один – помедленнее) и сказала: нет-нет-нет-нет-нет. А Тоша ведь так радостно к ней неслась с другого конца полянки, так представляла, как вместе они напрыгнут на Голубую цаплю с двух сторон, и тогда цапле точно будет никуда от них не деться. И станут они счастливыми-пресчастливыми.

А Кляква ей вдруг: нет.

– Громыха и так нас чуть не съела!

– Громыха всегда только грозится. А по-настоящему съесть – зубы отвалятся. Ты вообще их видела? Чёрные и пахнут корягой – она их чистит два раза в год: на день рождения и в праздник первого снега!

Кляква было хихикнула, и Тоша обрадовалась: сработало! Про зубы всегда работало. Но Кляква тут же спохватилась и снова затрясла головой: нет-нет-нет-нет-нет.

– Мне мама сказала, что если ещё хоть одна мухоморная шляпка придёт из школы, то всё. Выдерет за уши и не пустит играть в бубель-губель.

Мама у Кляквы и впрямь была с колючим характером. Все знали: драньё за уши ни одной лесовичке ещё не пошло на пользу, а если не играть в бубель-губель, все начнут шептаться и показывать пальцем. И ещё, чего доброго, не позовут потом ни собирать сосновые шишки, ни прыгать через ореховые скорлупки. Поэтому остальные мамы наказывали лесовичек по-другому: сажали перебирать гречишные зёрна, чтобы потом вместе сварить из них кашу, или отправляли прогуляться до ручья и подумать над своим поведением, или просто укоризненно смотрели – так, что и сам уже ничему не рад. Только не Кляквина мама. Но ведь если изловить цаплю…

– Если изловить цаплю, – убеждённо сказала Тоша, – то никто ничего нам не сможет сделать. Потому что счастье – это когда никого не вызывают в школу и не таскают за уши.

– Ну, не знаю, – недоверчиво ответила Кляква, – может, этой цапли вообще не существует.