- Ну и что мне с
тобой делать? – спросил врач, пожилой и строгий, похожий на английского
сквайра. – Может, в штурманы пойдешь? Или в диспетчеры?
Я только вздохнул
горестно.
- Очень хочешь
летать?
- Да-а-а! –
простонал, как будто уже умирал.
- Давай так. Я
подпишу, но ты клянешься мамой, что до следующей комиссии сделаешь коррекцию.
Все равно ко мне придешь, так что не отмажешься. И учти, после коррекции иногда
восстанавливается острота зрения, но страдают другие функции. И тогда придется
все равно идти в штурманы.
- Клянусь! – я сжал
руки на груди. И получил заветное «годен».
После этого
профотбор: тесты и беседа с психологом – показался полной ерундой. Тем более я
и к нему готовился целый год, читая нужную справочную литературу и репетируя
ответы. В итоге получил максимум возможных баллов. Оставалось ждать результатов
конкурса. До самого окончания приема болтался в красной зоне списка, убеждая
себя, что при любом раскладе конца света не случится. Пойду работать. Сделаю
коррекцию. Обойду все авиакомпании и выпрошу целевое направление. Почему не
взял сразу? Да по дурости. Казалось, что это рабство. Но теперь посмотрел с
другой стороны – не рабство, а гарантированное трудоустройство.
И все же поступил
на бюджет – последним! Но это было уже неважно, каким именно.
В первом классе я
разве что не спал со школьным рюкзаком. На первом курсе сначала не вылезал из
курсантской формы. Это был такой символ осуществившейся мечты – хотя на
самом-то деле до ее реального осуществления было как до Пекина раком. Занятия,
занятия – теория, тренажеры, физподготовка. Не до лишних мыслей.
О Марго вспоминал,
конечно, но как будто туманом подернуло. Не потому что с глаз долой, просто
жизнь шла дальше. Даже начал встречаться с девчонкой со штурманского, но не
пошло. Она была симпатичной и неглупой, но, видимо, по контрасту с Марго,
казалась какой-то… маленькой, что ли?
А еще болтал в сети
с Катькой. Она поступила в универ на филфак, изучала английский и французский.
Вечно жаловалась на какие-то проблемы. Перебрасывались парой-тройкой фраз,
лайкали фотки. С Машкой тоже общались в основном онлайн, та в меде была
замордованная по самое не хочу. У нас нагрузки были мама не горюй, но у нее –
на порядок выше. А еще она нашла подработку, санитаркой по ночам.
Когда сказала, что
живут вместе с Мирским, я сильно удивился. Так и хотелось спросить: Маша,
зачем? Тебе трудностей не хватает? Но по привычке придержал мнение при себе.
Разберутся сами, без советчиков. А если нет – разбегутся.
Машка поддерживала
связь с Марго. Я не спрашивал, но какие-то крохи информации все-таки
перепадали. Там особых новостей не было. Работает, не болеет, замуж не вышла.
Для меня самым главным было то, что она в порядке, а все остальное… в общем, об
этом я не думал.
Так пролетел год –
как в черную дыру провалился. Перешел на второй курс, сделал лазерную
коррекцию, благополучно спихнул медкомиссию. А осенью Машка сказала, что Марго
выходит замуж.
Как там у
Маяковского?
Что ж, выходите.
Ничего.
Покреплюсь.
Видите — спокоен
как!
Как пульс
покойника*.
Я даже не ожидал,
что это так меня заденет. Думал ведь, что все прошло. Ну, может, не совсем, но
большей частью. Однако мой покойник оказался тем еще попрыгунчиком, пульс у
него зашкаливал хорошо за сотенку. А Кеший при этом улыбался и врал Машке, что
все норм. Мол, передай, что желаю ей счастья.
