Лети за вихрем - страница 30

– Здрасьте… – я остановилась на пороге.

Племянница снова фыркнула.

– Эт кто там, Кветка что ль? – дед прищурившись уставился на меня. – Бабка прислала, уголечек ей надо выжечь?

– Уголечек… – прошипела племянница и сплюнула.

– Не… – я малость смутилась, протягивая вперед корзинку. – Вот, дедо, это тебе. А ты научи меня по дереву резать.

Дед расхохотался, запрокинув голову и задрав седую бороду кверху.

– По дереву резать, говоришь?.. Ха-ха-ха! Ох, ловка… А грибов-то сколько насобирала – иль наколдовала ты их, а? Ха-ха-ха… Ловка, ловка, ничего не скажешь! А на что тебе резать по дереву, скажи-ка мне?

Я не ответила. «Что задумала – о том молчи».

– Чего молчишь?

– Надо мне, дедо…

Племянница хмыкнула и со стуком поставила ухват к печке.

– Надо ей, ха-ха, видали такую? Вот ты видала, Янка? Надо ей! Я тебя научу, а ты потом злое что-нибудь нам наведешь. На что тебе дерево резать, кого извести вздумала? Ну вот что мне делать с ней, Янка?

– В шею гнать! – не оборачиваясь, ответила племянница.

– В шею, говоришь? – снова усмехнулся дед. – Ну в шею, так в шею. Ступай отсель, девочка, по добру, по здорову… Не, ну ты видала такую, а?.. Ну что, хлебать-то будем сегодня или как?.. Что, правильно я сделал, что ее выгнал?

– Правильно, а как же.

Я нога за ногу побрела к двери, сзади стучали ложками и переговаривались дед Гинек со своей племянницей. Я взялась за дверную ручку – грязную, но узорчатую.

– Эй, Кветка! – голос деда остановил меня в дверях. – Ладно, твоя взяла, выучу тебя маленько. Вечерком завтра заходи.

Я так и просияла. Дедова племянница возмущенно заругалась.

***

Все следующие вечера я бегала к деду Гинеку. Таскала ему воду и мела избу (ох, развела тетка Янка грязи!), еще раз сбегала в лес за строчками (нашла мало, но дед ел да нахваливал), тайком тащила ему яйца от наших несушек и даже как-то раз выклянчила у Петра одного из двух подстреленных зайцев (тот отдал даже не спрашивая, зачем).

Дед учил меня управляться маленькими ножичками и стамесочками, вырезать внутренность дерева острым кольцом на палке, которое называлось «ложкарь». Я прикидывала про себя, как выглядит якорь, и старалась изобразить это из букового корня. Благодаря моей торопливости и неуклюжести приходилось много раз начинать дело заново, и на маленькую поделку я извела длинный корень почти весь.

Работая, я несколько раз попадала ножиком или ложкарем по руке, – поэтому прежде, чем оберег был закончен, я еще не раз поила его кровью.

Кровь – что кровь? С меня не убудет.

Оберег был красив. Гладко отполированный, неброского розовато-бурого цвета, привязанный на тонкий кожаный шнурок, он уютно ложился на ладонь. Как заговаривать оберег – и надо ли это делать, – не знала даже бабка, но я верила в его охранную силу. Я всюду носила оберег с собой и искала удобного случая передать его господину. Случай не выпадал: я больше не слышала никакого зова, а идти к замку было откровенно боязно.

Оберег на кожаном шнурке болтался у меня на шее рядом с нательным крестом. Я занималась своими обычными делами, пора была жаркая, покосная, дни летели как птицы.

После ночного похода в лес за корнем меня стал еще больше отличать брат Петр: как-то раз вечером во дворе он подозвал меня, поставил полено на чурбак для колки дров и протянул мне взведенный самострел.

– Стреляй.

Я встала поустойчивее, – самострел был тяжеловат, – как смогла, уперла его ложе себе в плечо, навела кончик стрелы на полено и спустила тетиву. С непривычки меня чуть качнуло, но полено с вонзившейся в него стрелкой упало за чурбак. Брат молча улыбнулся, взвел тетиву обратно, поставил полено на старое место, а на него – маленький обрубочек, размером с мой кулак.