– Давай сюда! Я сам!
– А у него ещё нога такая же! – сунув ложку в рот, сообщил бесхитростный Мишка.
Влад бросил на него осуждающий взгляд, а Лера склонила голову набок и скрестила руки на груди. Эта поза говорила о том, что она собирается ждать до тех пор, пока он не завершит процедуру обработки. Поэтому, неслышно выругавшись, парень разорвал упаковку с ватой, отщипнул большой кусок и, обильно смочив его антисептиком, аккуратно и неторопливо очистил ссадины от грязи. Ранки были неглубокие, но всё равно неприятно и горячо пощипывали.
– Довольна? – спросил он, закручивая пузырёк.
И Лера молча забрала у него использованную ватку, демонстративно отправив её в мусорное ведро. А потом улыбнулась и, закручивая волосы в хвост на затылке, с удовольствием потянулась:
– Спасибо за ужин! Пойду разберу сумку и поваляюсь на Мишуткиной кровати!
– Ммм!.. Эээ!.. – недовольно отреагировал брат. – Нееет!
Лера состроила ему рожицу и показала язык, а потом под дружное хихиканье бабушки и Коляна выскользнула из кухни, успев заметить смущённую улыбку Влада.
Дома было прохладно и темно. Сквозь плотно задёрнутые коричневые шторы свет не проникал. Только солнечные квадраты обрисовывали на полотне силуэт оконной рамы, напоминая о том, что уже вечер, и он скоро закончится. В западные окна солнце всегда заглядывало на закате.
Влад небрежно бросил ключи на маленький шкафчик в прихожей и прошёл мимо кухни. Рафаэлка как всегда была приветлива с ним и опять усадила за стол, не желая слушать никаких отказов и возражений. Накормила его до отвала, как и каждого из своих внуков, а потом выпроводила всех на речку, чтоб не крутились под ногами и не мешали ей убираться после ужина и мыть посуду.
Пацаны не давали ей скучать. Особенно старался Мишка. Его неуправляемая юная энергия искала выход, и мальчишке некуда было её девать. Поэтому он каждый день непроизвольно перевоплощался в какого-нибудь супергероя и летал по дому, словно Бетмен без плаща, или крушил что-нибудь во дворе, как зелёный Халк, в одних трусах. Но бабуля на него не ругалась, а лишь качала головой и говорила, что движение – жизнь.
Влад стащил с себя потрёпанную за день футболку и бросил в корзину с грязным бельём. Потом нашёл в шкафу свежее махровое полотенце и юркнул в душ. С Коляном и Мишкой они перебаламутили песчаное речное дно, и теперь песок скрипел у него даже на зубах. Казалось, что он может посыпать им за собой дорожки, поэтому хотелось поскорее избавиться от него, смыть хрустящие острые песчинки с кожи и почувствовать себя чистым.
Быстро ополоснувшись, парень наскоро вытерся полотенцем и, повязав его вокруг пояса, вышел из душевой. Из открытых форточек слышались голоса и, любопытно навострив уши, он приблизился к ближайшему окошку на кухне и выглянул на улицу из-за шторы.
С уличной стороны возле забора на лавочке играли соседские ребятишки, и, поздоровавшись с ними, в приоткрытую калитку шагнула невысокая фигуристая женщина. Она убрала за ухо короткую прядь светло-русых волос и поправила лямку зелёного летнего платья. Затем накинула обруч из проволоки на крайнюю штакетину створки, помахала рукой вслед своему спутнику, и, улыбаясь самой себе, прошла по кирпичной дорожке к порогу.
Влад слегка нахмурился и, отшагнув от окна, двинулся ей навстречу:
– Ты сегодня долго, мам! На свидание ходила?
Мама только что вошла в дом и прикрыла за собой дверь. Глаза её ещё не успели привыкнуть к темноте, и она прищурилась, выглядывая в ней сына:
