18 июля. Резолюция на консисторском определении о наказании пономаря, своевольно желавшего читать Апостол, и дьячка за спор с пономарем и неуступчивость: «Священника, который вместо того, чтобы тихо послать диакона для прекращения распри причетников, по собственному признанию, сказал с горняго места: читай, Егор; а по показанию одного свидетеля, говорил из алтаря громко: “полно, Егор, читай”… За таковое, неприличное месту, времени и достоинству священнослужителя действие послать в монастырь на две недели со священнослужением для увещания, чтобы в богослужении сохранял благоговение, преимущественно требующееся от священника» (Резолюции. Т. 3. Ч. 1. С. 245–246. № 4188).
• Резолюция на прошении запрещенного священника о возмещении ему удержанного дохода и разрешении священнослужения: «В прошении жалуется на неотдачу дохода; а в заключении не просит удовлетворения удержанными доходами, а разрешения в священнослужении, чего должно просить не по доходам, а по исправлении жизни. Безсвязное сие о двух материях прошение оставить без действия» (Резолюции. Т. 3. Ч. 1. С. 246. № 4189).
19 июля. Письмо обер-прокурору Св. Синода С. Д. Нечаеву: «Главное Управление неосмотрительно говорит, что Евангелие равно принадлежит всем вероисповеданиям. Текст Вульгаты принадлежит особенно Римскому и не уважается Евангелическим, и так далее. Но мне кажется, зачем отказываться от цензуры, когда ее предлагают? В уставе цензура духовная освобождена от разсмотрения Немецкаго Евангелия для того, чтобы Лютеране могли печатать свой перевод, не стесняясь нашею цензурою, и чтобы наша цензура не была принуждена пропускать то, что не в духе нашего вероисповедания. Если же не только никому нет стеснения, но сами добровольно просят цензуры; зачем отказываться?» (Письма. 1895. С. 130–131. № 124).
• Письмо А. П. Глазовой: «Относительно освящения храма должен я сказать вашему п-ву, что между освящением архиерейским и священническим есть различие, по правилам церковным, также и между правами церквей освященных тем или другим освящением… На освящение же архиерейское собственно домовой церкви не знаю примера. На освящении церкви князя Александра Николаевича[33] был покойный митрополит Амвросий, и прочие члены Св. Синода, а освещать велено было мне, архимандриту. Мне кажется, что не иначе, как по сему примеру должен я поступить относительно вашей церкви» (ЧОЛДПр. 1876. Кн. 6. С. 91. – Материалы).
20 июля. Предписание протоиерею о проверке сведений о неблагоприятных отношениях между священником и прихожанами, о прилежании священника к богослужению и исправлению треб (Резолюции. Т. 3. Ч. 1. С. 246–247. № 4190).
21 июля. Письмо наместнику Лавры архимандриту Антонию (Медведеву): «Сегодня пришел ко мне человек, о котором также непросто будет решиться, принять или не принять. Это иерусалимский поклонник и тамошний постриженец, помнится, Серапион, из крестьян сибирских, подверженный судорожным движениям. О нем слышал я что-то необыкновенное, что он вхож к Великому Князю Михаилу Павловичу[34], что Государь Император пожаловал ему крест и что-то еще, чего не помню. Он говорит, что был в Вифании на сих днях, что Вы отослали его ко мне, что ему нравится уединение места. Я отослал его от себя на несколько дней; между тем Вы скажите, знаете ли его и что думаете» (Письма преподобному Антонию. С. 63–64. № 59).
