• Резолюция на консисторском определении о выдаче послушнице бывшего Георгиевского монастыря свидетельства и решения относительно бывшей ее кельи, находящейся на земле бывшего монастыря: «Что это мудрствует консистория? Монастырь сей! Да тут нет монастыря. Монастырь имел бы право на келлию послушницы: а приходская церковь не имеет» (Резолюции. Т. 3. Ч. 2. С. 16. № 4324).
• Резолюция на прошении диакона об увольнении в светское звание: «Местному священнику предписать, чтобы… диакона в священнослужении не употреблял, но между тем до причащения Святых Таин… с осторожностью допускал во святом алтаре по чину диаконскому; и чтобы доходы отдавал ему сполна, не сетуя на его неслужение; понеже сие есть посещение Божие… Диакону чрез благочиннаго изъяснить, что ему не надлежит обезнадеживать себя в сей болезни и искушении, но, при совещании с разсудительным духовным отцем, с верою и упованием приступать в молитве ко Христу Спасителю, врачу душ и телес» (Резолюции. Т. 3. Ч. 2. С. 19. № 4328).
• Резолюция на консисторском определении о прекращении дела о церковной земле: «Что священник… напрасно трудил свое начальство, то мы терпим и прощаем. Но что затруднил и чужое, и нас поставил в неприятное положение напрасно докучать светскому начальству: то простить мы не в праве» (Резолюции. Т. 3. Ч. 2. С. 19–20. № 4329).
16 марта. Резолюция на рапорте благочинного с представлением объяснений от не бывших на исповеди в святые посты священно– и церковнослужителей: «Петровскаго священника, в надежде будущей исправности, оставить без взыскания. Но притом объяснить ему, что объяснение его не удовлетворительно… Разглагольствованием о своей богобоязненности дает разуметь, что он и без исповеди достоин святыни. Требование, чтобы духовный отец ухаживал за ним, с объявлением о надобности исповеди, нелепо. Закон о четырекратной исповеди был известен всему духовенству всероссийской церкви до самаго маломысленнаго причетника» (Резолюции. Т. 3. Ч. 2. С. 17–18. № 4325).
• Резолюция на рапорте духовного правления о священнике, запрещенном в служении (Резолюции. Т. 3. Ч. 2. С. 18–19. № 4326).
17 марта. Мнение о книге «О должностях человека и гражданина»: «Из препровожденной ко мне записки усматриваю, что я решительнаго мнения о вредности каких-либо статей вышеозначенной книги, в 1819 году, не давал, а предложил на разсуждение главнаго правления училищ вопрос: нужно ли читать детям должности человека и гражданина, изложенныя по философским началам, всегда слабым, и не лучше ли, вместо того, распространить учебное время и наставление в должностях в классе закона Божия? Вопрос сей разрешен единогласным положением всех членов главнаго правления училищ <…> Что разсматриваемая книга одобрена для училищ в 1783 году, то не трудно изъяснить из господствовавшаго тогда предразсудка. Самоназванная философия оглушала тогда Европу шумом своего имени, и старалась поставить себя на место христианства. Теперь Европа видит, куда вело сие направление умов, а именно: к потрясению и унижению освященнаго и высокочтимаго, к революции, к демократии; и ныне даже французское правительство, по конституции 1830 года, слишком не пристрастное к христианству, при всем том в первоначальном обучении детей оказывает уважение и покровительство методе христианской. Итак, кажется, и российское министерство народнаго просвещения, 1819 года, нельзя винить в том, что оно в первоначальном обучении детей предпочло методу христианскую методе философской» (Мнения. Т. II. С. 331–333).
