– Ты, Фатима, абсолютно права, – заговорили женщины все разом, перебивая друг – друга. Но через минуту поняв, что «хор» здесь невозможен, сразу все смолкли, предложив Вере дать ответ за всех. (Кто такая Вера, – Влад вспомнить не смог). Женщина ответила с хорошо знакомой ему со школы интонацией всё знающего педагога: «Мы, Фатимушка, с тобой полностью согласны. И все уже давно уяснили, что наша подруга татарка и в то же время россиянка. А то, что сейчас говорят… Поговорят, поговорят и передумают. В нашей Библии написано: «Нет ничего нового под солнцем – что было то и будет, и что делалось, то и будет делаться». При Ельцине мы уже все были «россиянами», так что скоро опять ими будем.
– Недавно с детьми в Крым ездила, – вступила в разговор одна из бывших одноклассниц. – Забрались мы с ними далеко в горы. Там в одной часовенке
познакомились с очень старым служителем, который показал книгу – намного старее, чем он сам. И вот что там было написано (или уже кем-то переписано): «В жизни за всеми охотится смерть. Не тратьте ни минуты жизни зря, иначе она решит, что вы устали от жизни, и вам уже пора…». Это как раз то, что нас с вами касается. Надо не ныть, а продолжать жить, и самим…
– Правильно, Таня, – взвинчено одобрил кто-то из бывших одноклассниц её незаконченную фразу, – жить- то надо спокойно, а мы все на нервах. Я вот купила внуку игрушку в магазине, а в ней оказался фенол. Дети до сих пор на меня дуются.
– А вот мне лично очень интересно,– с плохо скрываемым раздражением зазвучал громкий резкий голос, от которого у Владислава зазвенело в ушах, – почему наши министры заявляют об инфляции с одной цифрой, а придёшь в магазин, – она на все две тянет, да ещё какие! Я хочу…
– Всё, достаточно, а то мы сегодня отсюда никогда не уйдём. Я как историк вот что хочу вам сказать: то, что происходит сейчас у нас в стране, было во Франции после Отечественной войны. Так генерал де Голь, став президентом страны, начал национализацию освобождением от бремени богатств новых мультимиллионеров, новоявленных помещиков и капиталистов. И страна оправилась от войны, зажила. Может, и у нас так будет?
– Не забудь добавить,– вновь услышал Влад голос Тины,– всё это благоденствие быстро закончилось, – убили генерала.
– Может, Дума как-то…
– Не смешите, девочки! – Владислав уже не пытался отгадывать, чей голос он слышит; ему, живущему в лесу отшельником, стала интересна сама суть обсуждаемой ими современной жизни. – Наша Дума,– продолжал вещать тот же незнакомый Владу женский голос,– напоминает мне грозу без дождя: шуму много, а толку – ноль. Господи, девочки, как они радовались, когда налог слегка увеличили нашим богатеям! А вы посчитайте разницу между 13% на зарплаты наших детей и внуков и тот %, что они определили миллионерам на их несметные доходы. Обхохочешься!
– Ладно, хватит сотрясать воздух, а то вдруг кто подслушает, – совсем без пенсии оставят. А вообще… нам бы с вами в Думу! Сделали бы себе подтяжку лица, омолодились, и до 90 лет сидели бы там и руку, когда надо поднимали. А потом ещё с шиком на погост бы нас проводили. Красота!
– Перестаньте уже ёрничать! Знаете, кого я сегодня вспомнила? Мальчика, что с нами по утрам на трамвае ездил. Как хотите, но сдаётся мне, что он был влюблён в нашу Тинку.
– Глупее ничего не могла придумать?– возмутилась Тина.– Он был ребёнок, а я – по его понятиям – была взрослой тёткой.
