Но Левар задумался.
– Получается, лешии отнимают работу у Белой Стражи?
Малуша отмахнулась:
– Чья возьмёт, тот и берёт селенье под крыло. Нам-то плотить нечем, но на леших-то, глядишь, наскребём, там много не надо, считай, прокормить токмо самого охранителя. А уж Стражи – те вовсе нам не по карману. Тепереча много брать стали, не то что раньше. Их токмо по двое выдают по новому устою, вишь, они же всё Кощея вынюхивают.
Левар насторожил уши. Нориха продолжала:
– Лешие не боятся в село стражное наведаться, раньше налетали – хвать Стража, да и ну с народом беседовать, мол, пошто вам энти стражники загребущие, коли нам плотить дешевше. Народ и чешет бороды – то правда. Так и перетянули под своё крыло селенья. Норики плотить лишку не любят, добыча-то тяжко идёт, а мороз на носу ужо. Своих ртов хватает поди.
– А почему теперь по двое сторожат?
– Так один свищет, чуть его хватать надумают, а второго, глядь, ужо и хвоста не видать. За подмогой летит, сороки-то ловкие. Налетает стая – и давай леших клевать. Да разве ж энтих выклюешь, сами под небом рощены – такого дёра дают, что и подивиться не успеешь, а всё ж сомненье поселяют.
– Как это?
– Стражи – они ж токмо предупреждить учены, сами на зверя не лезут. Нечистое это дельце, пропасть чревато. А что до лешего – тот и глазом не моргнёт, а птица его ужо будет в шкуру цепляться. Так после ихнего зверь за версту норы обходит. Умеют они втолковать по-своему. Вот народ и чешется, и толков много ходит. Как тут не задуматься, а ещё лешить будут учить. Я Сбыню наставляю, мол, иди в лешие, коли зовут, сторожить нас будешь… плотить не надобно… хотя и страшно…
– Вот ещё! – Сбыня фыркнул, – мне борода дороже!
Левар оторопел.
– Погодите, что?
– Примета плохая… – замахал руками норик.
– Да нет, что вы сказали? Как это «учить лешить»?! – Левар во все глаза уставился на Малушу.
Она оглянулась по сторонам и понизила голос:
– Так и толкуют. Кто желает охранителем в своё село воротиться – того берут в Гнездо, кажут, как укрепленья строить, ловушки на зверя, как журить…
– Дежурить, – поправил Сбыня, – то бишь приглядывать поочерёдно.
– Я так-то и говорю, – ткнула его локтём нориха, – токмо энто тайна всё. Гляди, не сболтни никому – сердито закончила она, – у нас не принято, а то кара падёт.
– Что? – Левар чуть не споткнулся.
– Примета такая, – пояснил Сбыня неохотно, – выйдет сговор из норы – жди хозяева беды. Потому под небом не принято у нас обсуждения плести, лес новолеших не взлюбил. Кто замыслит лешить, тому зверь покоя не даст али крылатые нагрянут ночью. Ужо бывало. Вот и я не хочу, чего мне лес гневить. Не наше энто дело. Наше дело землю рыть.
Замолчали.
Левар покосился по сторонам. После таких разговоров стало не по себе.
«А всё же странное совпадение. Примета…»
Он задумался.
«Обученные норики сами смогут предупреждать о звере, смогут принести больше пользы, чем Стражи… ловушки, укрепления… интересно, зачем это Кощею? Ведь тогда и лешие станут не нужны. Не похоже на него. Здесь что-то не то… Пока мы тут прячемся, он один сражается за лес, – прозвенел в голове упрёк Лии, – сражается за лес…»
Левар нахмурился и прислушался к пению синиц.
Шли молча. Похоже, никому не хотелось нарушать тишину первым. Малуша поглядывала то на Левара, то на Сбыню, но тоже молчала. Они перешли на другую сторону оврага и стали медленно карабкаться вверх. Где-то в отдалении каркнула ворона.
