Вдруг что-то белое мелькнуло у Левара перед лицом, вернув его из задумчивости. Пока он пытался понять, что это было, Валейка нетерпеливо шлёпнула его рукой по плечу:
– Эй, опять летаешь? – съехидничала она. – Я спрашиваю, доедать будешь?
– М-м? – Левар уронил взгляд на опустевший стол. Валейка, не дождавшись ответа, вытянула тарелку с хлебцами у него из-под носа, схватила в другую руку миску с грибами и исчезла в кладовке, тряхнув длинными волосами.
Бабушка суетилась на лестнице, куда уже успели подняться отец и дед. Они перенесли на ветку к птицам необходимые вещи, оставив большую часть дома.
– Голубку без нас не сватайте, – наставлял дед. – Иллар не дурён, но Верногоров в дом пока не пускайте. Семья должна быть в сборе…
– Дед! – Валея возмущённо уставилась на него снизу. – Не говори так! Я не собираюсь…
– Ага, знаю-знаю, только это у вас, молодых, скоро. Глазом моргнуть не успеешь, а птичка уж выпорхнула из гнезда, – посетовал он бабушке. Та закивала:
– Не волнуйся, я пригляжу.
Дед вышел, махнув Левару на прощанье. Отец немного задержался, как будто хотел что-то сказать напоследок, но потом просто кивнул, погрузился в крепкие объятия бабушки и тоже выскочил за дверь.
Левар медленно побрёл из гостиной. Навстречу ему пронеслась встревоженная мама с каким-то мешочком в руках. Её юбка зашуршала вверх по лестнице. Левар не оглянулся. Он протиснулся мимо оставшихся мешков в тёмный коридор, добрался до своей комнаты и плюхнулся на кровать.
Состояние потерянности не покидало его.
«Что же означал этот взгляд? – Левар корил себя за то, что не попрощался, не побежал за отцом на лестницу. – Может быть, он дал бы мне какое-нибудь наставление. Сказал бы, что нужно делать. Он же хотел что-то сказать, но в последний момент передумал. Почему?»
Левар вдруг представил со стороны своё глупое, витающее в облаках лицо и гневно уткнулся в подушку. В дверь постучали.
Зашелестела мамина юбка. Ставни растворились, впуская в комнату свет и запахи осеннего леса. Краешек кровати слегка прогнулся, но Левар не пошевелился. Мама погладила его по спине, по торчащим во все стороны волосам. У неё всегда были холодные руки, но Левару это даже нравилось. Оба молчали.
Вдруг что-то капнуло ему на плечо. Он не сразу понял, что мама плачет, а когда понял, то сел и просто уставился на неё, не зная, что делать дальше. Мама быстрым движением утёрла слёзы и отвернулась к окну.
– Прости. Я сама не своя из-за этих Посадок. Мы ни разу не расставались так надолго. Ещё этот ветер… – она промокнула глаза краешком рукава.
Левар понимающе кивнул, хотя мама, конечно, не могла этого видеть. И всё же он ничего не сказал и продолжал смотреть ей в затылок. Её белёсые волосы были собраны в замысловатые косы, а кончики длинных ушей розовато просвечивали на свету и дрожали. Она сейчас казалась такой маленькой, хрупкой. Хотелось её обнять, утешить, но он не решался.
Мама вдруг повернулась со слабой улыбкой:
– Я зашла, чтобы передать тебе папино наставление.
Левар замер, а она, немного помедлив, продолжила:
– Вот что он сказал: «Никогда не жалей о том, чего не было, и не вешай нос по пустякам. Ты защитник семьи».
Он встретился взглядом с её мокрыми зелеными глазами, переваривая услышанное, и снова кивнул, не зная, что ответить. Мама, кажется, вполне удовлетворилась его кивком. Она ласково потрепала сына по волосам и встала.
