Его негодующие мысли были сбиты Ирвелин, которая села напротив Августа во время своего антракта. Уместив руки перед собой, отражатель вцепилась в левитанта упрямым взглядом – тем самым, который еще с осени вводил Августа в неловкое замешательство.
– Ты пойдешь со мной к внуку Золлы?
«Да что им всем от меня нужно?» – взбунтовался про себя левитант, и еле сдержал грубый ответ.
– Знаешь, Ирвелин, сходи-ка ты к нему сначала одна. Вдруг этот джентельмен сразу же расколется и выдаст тебе подробную биографию своего деда. Если же нет, – поторопился добавить Август, заметив разочарование на лице Ирвелин, – в следующий раз я пойду вместе с тобой.
Отражатель промолчала. Какое-то время она теребила воротник на своем платье, а после гордо поднялась и вернулась за рояль, хотя не пришло и половины антракта.
Поднявшись следом, Август вышел из кофейни. По запруженной граффами улице Доблести золотилось закатное солнце, а внутри самого Августа все почернело. Оттолкнувшись от земли, он полетел на Робеспьеровскую. Настроение его было испорчено, и видеться ни с кем сегодня он больше не хотел.
Алый дом имел сегодня те особенные оттенки, которые мог подарить ему исключительно закат летний – от сияющего как рубин красного до благородного винного. Летом жасмины на балконах распускались белоснежными лепестками и свисали с прутьев извивающей лозой; тяжелый бронзовый молоток в виде грифона поблескивал, ослепляя каждого, кто на него посмотрит. Но сегодня Август всего этого не замечал. Он приземлился перед домом на верхней ступени, схватился за молоток и вошел в парадную так резко, что чуть не сбил с ног граффа, как раз в этот момент выходившего.
– Осторожнее, господин.
Незнакомец отошел вглубь парадной, учтиво пропуская левитанта. Август ему не ответил и паровозом пронесся вперед, но у подножия винтовой лестницы остановился. Он увидел Миру, которая закрывала дверь квартиры номер два. Стоя вполоборота, она что-то говорила тому, с кем Август только что столкнулся, и бросала в Августа полные осуждения взгляды. Левитант оглянулся. Незнакомец отвечал Мире и улыбался.
Августу потребовалась секунда, чтобы все понять. Еще секунду он потратил на решение отвернуться и молча уйти – с нынешним его настроением оно виделось самым правильным. Определенно, так и нужно было поступить. Но осуждающий взгляд Миры все продолжал по нему скользить, и Август, вопреки здравому смыслу, подошел к граффу у выхода.
– А вы, должно быть, тот самый садовник. Фрой, кажется? – нарочито вежливым голосом сказал он. – Меня зовут Август Ческоль, я друг и сосед Миры. Чрезвычайно раз нашему знакомству, чрезвычайно!
Графф по имени Фрой не ожидал столь резкой перемены в настроении незнакомца и не сразу пожал руку, протянутую Августом. Ладонь у Фроя была шершавой, а рукопожатие настолько крепким, что Август слышал, как хрустнули его фаланги, каждая по-очереди.
– Мне тоже очень приятно, – ответил Фрой.
Крепкий блондин в очках. Руки и ноги его как будто были шире положенного. В одной руке он бережно держал букет из садовых роз, чем напомнил Августу послушного волкодава, которого вывели на прогулку. Для чистоты ассоциации Фрою недоставало только язык высунуть.
– Мира говорила о вас, – добавил Фрой. – Вы – путешествующий левитант.
– В яблочко, – усмехнулся Август. – Путешествую и летаю. Вот и все мои достижения.
– А я по ипостаси…
– Штурвал, как Мира. Я знаю, – перебил Август, чем заметно смутил парня. В этот момент к Фрою подошла Мира, она отбросила назад свои белокурые кудри и произнесла:
