Ночью Август не мог уснуть. Он ворочался с боку на бок, пытался расслабить голову и ни о чем не думать, но мозг упрямо отказывался слушаться, проматывая события вечера как бесконечную кассетную пленку.
Никогда больше он не попросит Филиппа выручить его, слишком уж много этот иллюзионист на себя берет. А Ирвелин нужно понять, что у него, Августа, и свои дела имеются. «Ты умеешь заговаривать зубы, сходи со мной». Самой пора бы научиться разговаривать с другими людьми, полезный навык. А садовник Фрой? Ну до чего же преданный пес! Брось ему гнилую кость, он и за ней побежит…
В дверь постучали, и Август распахнул глаза. В комнате стоял полумрак, а на белой стене напротив отражались тени от веток черемухи. Левитант поднялся и натянул мятую рубашку, прекрасно понимая, кого ему предстояло встретить у себя на пороге.
Сегодня принцесса Граффеории вырядилась гадалкой с Рынка змей. Длинные дешевые шали, одна на другой, длинные дешевые бусы и аляповатые кольца, надетые чуть ли не на каждый ее палец. Но как бы сильно принцесса не старалась, ее облик не скрывал родинки на выпирающем подбородке, которая ярче прежнего намекала о присутствии королевской крови в парадной алого дома.
На сей раз Август молча впустил принцессу к себе, и на сей раз принцесса заявилась с сопровождающим – с ходячим стулом, который с завидной преданностью ступал вслед за хозяйкой. Его изящная спинка крутилась наподобие торса надутой от важности персоны, а деревянные ножки послушно ступали там, где за секунду до ступали каблуки принцессы.
Моль вошла в комнату, ходячий стул остановился ровно за ней. Август ткнул по выключателю, и гостья, махнув шалью, села. Вид у нее был недовольный.
– Что у вас с щекой, господин Ческоль? – спросила она вместо приветствия, увидев на точеном лице царапины.
– И вам доброй ночи, госпожа Моль, – ответил Август, облокачиваясь на стену и скрестив руки. – Чем обязан вашему вниманию сегодня?
– Постулат до сих пор заточен в камеру Танцующей башни.
– Знаю.
– Вы выполнили мою просьбу?
– Выполнил.
Моль сощурила глаза.
– Тогда почему же Постулата не освободили?
– Потому что ваш Постулат – не иностранец вовсе, а самый настоящий графф.
– С чего вы это взяли?
– С того, что умею слушать. – Принцесса посмотрела на него надменно, а Август, зевая, пояснил: – Мне Филипп Кроунроул это сказал, после того, как разузнал о Постулате в Мартовском дворце. Или где-то там еще…
– У Постулата поддельные документы, – торопливо вставила принцесса. – Я сама помогала их сделать.
– Очень мило с вашей стороны, госпожа Моль, но Филипп про них тоже разузнал. Про поддельный паспорт. Но, как выяснилось, помимо подделки у Постулата есть и подлинник. Удивительные чудеса.
Девушка громко дышала и бурила взглядом усмехающегося левитанта. Ну правда, без смеха смотреть на нее он не мог. Эти безвкусные бусы, эти шали, что больше принцессы размера на четыре…
– Я не верю вам, – произнесла Моль после коротких раздумий.
– Воля ваша, – Август почесал заспанные глаза. – Мне, знаете ли, все равно. Вашу просьбу я выполнил, Филиппу все передал. Спасательная операция ваша не удалась, и в воскресенье подозреваемого в убийстве граффа отведут на тотальное сканирование. Я ничего не упустил?
Интересно, это тени в его комнате настолько сгустились, или принцесса начала наводить на него порчу? Она смотрела на Августа так испытывающе, что он готов был увидеть очередной колючий букет, летящий ему прямо в лицо. Но вместо букета она кинула в него «мне надо подумать» и поднялась с ходячего стула.
