Классная девка, а? – риторически вопросила она. – Ты бы ее, конечно… да и я бы. Вдвойне! Но это развлечение для заурядных натур. Я даю тебе слово! В небесах поют ангелы! Ринувшись за мной, ты убедишься, что предчувствия тебя не обманули. Пойманной тобой деточкой займутся и без тебя, а тебе нужно бежать, и не обязательно от кого-то, а за мной.
А ты побежишь? – спросил Георгий.
Прямо сейчас.
И мне бежать за тобой? А она?… я же мужчина, и бросить женщину, когда она настолько готова, весьма… некрасиво. Ты мужчина?
Мужчина, – кивнула обезьяна.
Со мной два мужчины, – проворчала Снегурочка, – и оба собираются убежать и лишить меня женского счастья.
Что я слышу, – пробормотал Георгий.
А что? – спросила Снегурочка.
Ты бы согласилась и с обезьяной?
С хилой бы ни за что, но этот здоров… волосат. Славный мужик. Отдай ему хлыст, и пусть он остается.
Сама отдавай, – с горечью произнес Георгий, отшвыривая хлыст. – Между нами все кончено. Если ты забыла о наших чувствах, то Бог тебе судья.
Ты видишь? – усмехнулась обезьяна. – Ты к ней со всей душой, а она к тебе? С кем попало! Даже с обезьяной! От плевка ты не увернулся! Ты и дальше будешь раздумывать? Не позорься! Я побегу, ну и ты! Не сомневаясь! Не отставая!
Обезьяна выскочила из комнаты, и Георгий, помявшись в раздумиях, бросился за ней. Вместо зала он попал в тесный коридор с факелами не на стенах, а на полу – они не гаснут, впереди и позади Георгия узкая огненная река, моментами достающая ему до пояса; уперто семенящего Георгия пламя не трогает. Где-то вдалеке время от времени кричит обезьяна:
«Ступай прямо!… прямо и прямо!… ты прав, и ты это знаешь!… уходи вбок! Тебя разгадали!».
Пламя заполняет собой весь коридор. Георгий уже едва виден. К совету Георгий прислушался, он лупит по стене руками и ногами, но она не поддается, и тогда он, задействуя последнее средство, врезается в стену лбом. Этого она не выдерживает. Вслед за развалившейся стеной обрушивается потолок, следует надрывающий барабанные перепонки треск, все обращается в пыль.
ГЕОРГИЙ на мертвой каменистой равнине. Серое небо пугающе нависает, грозная тишина навевает мысли о скором и печальном конце; Георгий пытается сбить наваждение, набирает рывками побольше воздуха и в полную силу орет. Свой голос он не услышал. Повторив попытку, Георгий понял, что здесь ему суждено молчать. Почему же? что за идея? открывающий рот Георгий разговаривает с собой вслух, но наружу сказанные им слова не выходят; Георгий ходит, жестикулирует и осекается.
Перед ним стоит рыцарь. В нечищенных доспехах, с вынутым из ножен мечом; шлем деформирован. Забрало опущено.
Завязать общение Георгий не в состоянии. Он напряженно выжидает.
Я к тебе, – сказал рыцарь.
Ты можешь говорить? – удивленно спросил Георгий.
И ты можешь, – ответил рыцарь. – Разве нет?
До того, как ты пришел, я не мог. Я бы не стал тебе врать. Ты не обезьяна?
Какая еще обезьяна? – возмутился рыцарь.
Она завела меня в лабиринт. Чтобы очутиться здесь, я из него вырвался, и я бы не сказал, что усилия того стоили.
Ты был не в лабиринте, – сказал рыцарь.
Я шел по прямому коридору. Ты, смотрю, в курсе… как думаешь, мне надо тебе доверять?
Мы с тобой встретились ненадолго. Сейчас тут произойдет убийство, и мы после него не расстанемся, но кто-то из нас будет жив, а кому-то придется послужить второму – живому. Для великих свершений рожденному.
