— С зерном решим, — уверенно проговорила, будто у меня и правда имелись мысли на этот счёт, чуть помедлив, лениво бросила, — на то я и глава, вот только и вы главы своих общин, неужто на склад рода рассчитываете? Чем семью свою кормить будет? Или ко мне всё придёте?
— Свои семьи мы уж как-нибудь прокормим! — тут же взвился самый хмурый, немного подавшись к постаменту, — рыбу заготовим, хотел осенью продать её, но чего уж теперь, обменяю на хлеб у Къетилов, до них войска не дошли.
— В убыток себе обменяем! Род Къетилов завсегда жадными были! — поддержал хмурого, рыжеволосый, — я сыр обменяю, успеет вызреть. А ещё камни чёрные Эйвинсам соберём, тех правда тоже потрепало, но овцы в горах сохранились.
— Шкатулки продам латранцам, они крупы привезут! Уж свою семью найду чем прокормить!
— Озёра только уткой забило! Рыбу пугают, — проворчал кто-то из толпы, — надо крючки ставить.
— Пацанят отрядить, бабы на полях репу сеять пойдут, может, до первых холодов успеет налиться. Только поставить кого постарше с ними надо, дождей давно не было, кабы беды не случилось, когда утку жечь станут.
— Зачем уток жечь? — вклинилась в беседу умудрённых опытом мужчин, не понимая, почему таким варварским способом планируют избавиться от мяса, которого у нас нет, — заготовить и в ледник сложить.
— Госпожа, мы же не латранцы какие, чтобы грязную птицу есть, — с недоумением протянул рыжебородый, тут же поясняя, — она жрёт всё подряд, мясо воняет — нечистое.
— Ясно, — рассеянно кивнула, мысленно проводя аналогию со свиньёй в моём мире, но в там вера не позволяет, а здесь явно прослеживается брезгливость. Задумчиво постукивая карандашом по столу, слушая глав общин, я пыталась понять, что меня в диких утках так зацепило.
— Мою коптильню сломали, Ульф пустишь к себе?
— Одну с десятка мне, — предупредил мужчина, рыжебородый кивнул, соглашаясь с оплатой. Дороговато на мой взгляд, но вмешиваться в их договорённости не было никакого желания. Однако поставила напротив коптильни галочку, чтобы не забыть выяснить свой процент налога и срок следующей оплаты. И пока рисовала кривую закорючку, наконец, уловила мысль, что меня смущала.
— А коптить утку? Запах исчезнет, можно прежде мясо в уксусе вымочить, — произнесла, как по мне, отличную идею. Да и как говорила моя тётка: «Лидка, ты просто не умеешь её готовить».
— Грязная птица, госпожа, — упрямо покачал головой Ульф, твёрдо дополнив, — воняет смрадом и тиной.
— Ладно, но накоптить же можем и латранцам продать, — не уступала я, жаль было терять столько мяса, тем более в такие сложные времена. Про себя, решив, что стоит и в погребах замка сделать небольшой запас, это сейчас они пока не оголодали, а как прижмёт, перестанут носы воротить и согласятся и утку съесть, тем более запах у неё исчезнет.
Задумавшись, я не сразу обратила внимание на наступившую в зале тишину. Подняв взгляд на мужчин, едва не поперхнулась от смеха, такой ошеломлённый вид был у всех, мне казалось, что я даже слышала, как в их голове скрипели винтики, перерабатывая поступившую информацию.
— И перо собрать, подушки набить можно, одеяла, — добавила, с интересом наблюдая за сменой выражения лиц. От недоумения до радости и недовольства, надеюсь на себя.
— Утки ныне много, до осени можно хороший запас сделать, — вполголоса будто размышляя протянул Ульф, — за тушку можно кер взять, а то и полтора. Подушек немного выйдет, но хоть с десяток получится, а это ещё две сотни керов.
