LIBERTANGO. На пути в Буэнос-Айрес - страница 13

«Por una cabeza», «Из-за головы», одно из самых известных в мире танго, удивительная история крупного фиаско, которая много лет спустя помогает верить в лучшее и растворяет грусть, подобно тому как болезнь может подарить жизни новую глубину и радость. Я снова слушаю моё любимое танго и перед глазами возникает красивый зал, люстры, свет. И я снова чувствую, что всё хорошо и что даже если я совершу ошибку в жизни, танго поможет мне её исправить, хотя именно это танго, которое привело меня в мир «реального» танго, мы с Нико ни разу не танцевали, несмотря на то, что в его глазах я вижу ту же теплоту, загадочность, лёгкую грусть и неизменную «гарделевскую» улыбку. Быть может, и в этом «Por una cabeza» хочет сохранить свою уникальность. И если Libertango – это центральная нить моего ожерелья, то танго Гарделя, бесспорно, одна из самых его ярких жемчужин.

Как это ни парадоксально, первая встреча с танго вообще не помогла мне полюбить его музыку. Первые полгода занятий она меня совершенно не трогала: казалась однообразной, даже немного занудной. Я не понимала слов, не чувствовала ритма – и, честно говоря, если бы не один важный момент, я, возможно, бросила бы эти уроки. Дело было в том, что после занятий я неизменно ощущала себя лучше. Именно это, несмотря на все трудности, заставляло меня снова переступать порог школы танго.

Если бы тогда меня попросили описать танго одним словом, я бы сказала: труд в самом буквальном смысле – серьёзный, утомительный, временами почти непосильный.

Трудно было решиться пойти в танго-школу после долгого рабочего дня. Трудно было заходить в класс, где занимались ещё 25–30 человек, и понимать, как неуклюже выглядят мои движения уже на разминке.

Но самым непростым испытанием становилась работа в паре. Стоило партнёру начать двигаться, как я тут же терялась. «Боже мой, куда мне идти? Что делать?» – в панике думала я, лихорадочно стараясь немедленно взять бразды правления в свои руки.

Танго, словно море, смыло всю мою уверенность в себе, которую я годами накапливала в институте и бизнес-школах. В танце я вновь превращалась в беспомощного ребёнка, которому хотелось только одного – чтобы мама пришла и забрала его отсюда.

Особенно удручало отсутствие видимого прогресса. Прошло два, три месяца, но уверенность так и не появилась, и каждое занятие по-прежнему казалось маленькой пыткой.

И всё же была одна радость: тело начинало откликаться. Боль в суставах становилась слабее, дыхание – свободнее. Возможно, именно эти маленькие победы и удержали меня в танго. Хотя в тот момент сказать, что я занимаюсь танго, было весьма сложно. Честно говоря, я вообще не танцевала тогда, а пыталась добросовестно выполнить отдельные движения и шаги.

В тот момент мне сильно помогла возможность заниматься индивидуально. Мысль, что никто, кроме меня и преподавателя, не увидит моих корявых движений, меня ободряла.

В качестве преподавателя я выбрала Наташу, милую, «тёплую» и очень ответственную девушку. Даже на индивидуальных занятиях она старалась тщательно следовать учебным подходам, принятым школе. Одним из важных моментов в обучении было знакомить учеников с разными танго-оркестрами. Но эти знакомства были скорее формальными. На занятиях Наташа включала музыку и называла имена руководителей танго-оркестров. Возможно, потому что она их просто называла, а не рассказывала их истории, как потом делал Нико, все они были для меня на одно лицо, вернее, вовсе безликими. Первым именем, которое я запомнила из всего многообразия перечисленных имен, был Франсиско Канаро.