То получится зверь похлеще воронцовского «Понтиака».
— Ага, — кивнул я. — Тут, наверное, лошадей под триста будет…
— По документам двести восемьдесят было. — В голосе Настасьи прорезались нотки гордости. — А папа такую штуковину поставил, что все триста двадцать выдаст. Смотри!
Дева-конструктор улеглась голым животом на раму капота, вытянулась и коснулась какого-то странного агрегата прямо над мотором. То ли электронного блока, то ли какого-то хитро устроенного воздухозаборника с заслонками.
— Вот. Там нагнетатель стоит, а патрубок идет прямо в карбюратор, — объяснила Настасья. — А здесь трос соединен…
Дальше я почти не слушал. Не то чтобы меня совсем не интересовали технические нюансы, но кое-какие… нюансы оказались куда ближе и нагляднее. Я даже отступил на шаг, чтобы полюбоваться тем, что прекрасно смотрелось даже под безразмерным комбинезоном. Штанины чуть натянулись, подчеркивая упругую симпатичную попу, и мысли о нагнетателях, тросах и заслонках улетели куда-то настолько далеко, что…
— Эй, ты вообще слушаешь? — обиженно фыркнула Настасья.
— Слушаю. — Я снова впился взглядом в хитрую конструкцию над двигателем. — Патрубок. Прямо в… карбюратор.
— Много ты понимаешь, благородие. — Настасья засмеялась, махнула рукой и осторожно, локтем откинула назад рыжую гриву. — Меня отец учил, пока живой был… а теперь вот сама разбираюсь.
— И как дело идет? — Я прошелся вдоль машины, с сомнением разглядывая полупустой каркас без колес и дверей. — Это что у тебя тут, заклепки?
Часть деталей корпуса уже заняли свое место. Кое-где покрытые ржавчиной, гнутые явно вручную и вырезанные из невесть откуда взявшегося железного листа, они кое-как закрывали левую заднюю часть машины, а между собой соединялись вереницей блестящих кругляшков.
— Заклепки. — Настасья уперлась кулачками в голые бока. — А что?
— Так сваркой можно…
— Слушай, благородие, ты откуда такой умный взялся? Сварочный аппарат где-нибудь тут видишь?.. Вот и я не вижу. — Настасья протяжно вздохнула и принялась вытирать руки тряпкой. — Ничего нет. Ни деталей, ни аккумулятора. Что-то от трактора поставила, что-то от «Волги» старой, лист у дороги подобрала. А дальше покупать надо. Что на хозяйстве заработаю — все сюда до копейки, а толку-то…
— Может, помочь чем? — Я вспомнил про собственные капиталы, акции и даже земли. — Сколько нужно? И чего — ты напиши, а я прикажу…
— А что потом спросишь? — Настасья сдвинула брови. — Видала я таких. Сперва «давай помогу», а дальше…
Спросил бы я. Еще как спросил бы — и не потом, а прямо сейчас и прямо на капоте, хоть его и нет толком. Жаль, воспитание не позволяет.
— А потом — суп с котом, — ответил я. — Вижу, руки у тебя, Настасья Архиповна, из нужного места растут. Машина хорошая, надо доделать. Интересно может получиться. Кос… Константину Петровичу покажем — а он кому надо передаст. Если удачно сложится — снимем чертежи да в серию запустим.
Я придумывал схему на ходу. Толком не зная нюансов, пропуская по несколько этапов зараз — но придумывал. В сущности, все это уже делалось раньше. И в Америке, и даже у нас. Ничего нового в идее поставить огромный и могучий двигатель в относительно легкий кузов, в общем-то, нет. Но с семилитровой махиной на триста с лишним кобыл в России такого как будто еще не проворачивали. Особенно с этим… как его… нагнетателем!
— Не возьму я у тебя денег, благородие, — покачала головой Настасья. — Хороший ты парень вроде, а все равно — не возьму. Это… сама я должна, понимаешь?
