Лицеист - страница 38

Как они вообще с нее не сваливаются?.. А хороша — даже отсюда видно. Хоть и одета черт знает во что и вся в масле, как какой-нибудь моторист. Спросить, что ли, кто такая, чем занята, откуда?..

Я так и не успел решить, стоит ли мешать Деве-Яге заниматься ее металлическим колдовством или лучше потихоньку уйти, — судьба сделала выбор за меня. Я слишком сильно уперся лбом в створку ворот, и она вдруг скрипнула петлями и сдвинулась внутрь, утягивая меня за собой.

Прямо в сарай.

13. Глава 13

— Ты кто такой?!

Свет вдруг резанул по глазам, и мне пришлось закрыться ладонью. Дева-Яга подхватила с пола фонарь и развернулась так быстро, что я не успел даже толком ее рассмотреть. Ни лицо, ни фигуру… спереди — ничего. Только сверкнувшие изумрудами рассерженные глазищи.

— Погоди… ослепишь! — Я шагнул вперед, жмурясь и подставляя лучу фонаря щеку. — Горчаков я. Александр Петрович. Знаешь такого?

— Ваше сиятельство?..

Голос Девы-Яги показался не то чтобы оробевшим, но удивленным — уж точно. Светить она, правда, не перестала. Спасибо, хоть слегка отвела фонарь в сторону, возвращая мне зрение.

— Сиятельство. Еще какое сиятельство, — проворчал я и шагнул вбок. — Сейчас светлостью стану, если не прекратишь… Ты сама-то кто будешь?

— Настасья я, — сердито отозвалась Дева-Яга. — Архипа Семенова покойного дочка. Папка мой еще у деда вашего в гараже служил, а я здесь вот… занимаюсь. Слышу — дверь скрипит, обернулась — кому там посмотреть вздумалось?

А посмотреть определенно было на что: красоты Настасьи Архиповны не могли испортить ни скудное освещение, ни темное пятно от масла на щеке, ни перепачканные по локоть руки, ни даже одежда. Черный платок через лоб, которым она подвязывала огненную гриву, смотрелся хотя бы относительно женственно — но роба и огромные кирзовые сапоги явно раньше принадлежали отцу. Рабочий комбинезон был ей настолько велик, что Настасья носила его как штаны, затянув лямки верхней части вокруг пояса.

Неуклюжий узел успел чуть сползти вниз, открывая полоску белой кожи с пупком. Рубаха тоже была здоровенная, мужская — и ее тоже приходилось подвязывать на животе, чтобы не болталась до колен. Серая ткань не особо просвечивала, но в нужном месте топорщилась так, что я сразу понял: нижнего белья Настасья не надела.

— Куда уставился? — буркнула она.

— На тебя смотрю. — Я сделал над собой усилие и поднял взгляд выше. — Хороша больно.

И лицом тоже: тоненький носик, светлая кожа, усыпанная веснушками, и длиннющие ресницы. Не светлые и не рыжие, как волосы на голове, а черные, будто Настасья и их каким-то образом умудрилась окунуть в отработавшее машинное масло. Немного зрелище портили только руки, измазанные чуть ли не по локоть. Не слишком крупные, но крепкие, явно привыкшие к тяжелой работе и инструментам.

Один их которых Настасья держала так, будто всерьез подумывала огреть меня им по башке. Увесистый гаечный ключ смотрелся не то чтобы угрожающе, но все же достаточно убедительно. Загадочная колдунья-механизатор превратилась в воительницу, готовую защищать свои владения… и свою честь от любых посягательств.

— Смотрит он… — Настасья шагнула вперед. — Знаю я таких! А будешь лапать — врежу, и не посмотрю, что из благородных!

Ну все. Боюсь-боюсь.

— И в мыслях не было, — выставил я перед собой ладони. — Так, просто мимо проходил… Ты только ключ положи, ладно?

Мысли у меня, разумеется, были, и еще какие. Ночная гроза и беготня по лесу с Андреем Георгиевичем кое-как выбили из моей головы образ Гижицкой, но судьба тут же подкинула мне свежий соблазн.