Личная жизнь - страница 10

Никто не слышал просьб о помощи, а криков от бессилия тем более. В октябре 2017 года позвонил отец с очередной просьбой помочь убрать огород от кормовой свёклы. Жизнь, видимо, летела в бездну, и терять было нечего. Я высказала своё мнение о том, что мой муж должен помогать мне, потому что я его не вижу по полмесяца и нуждаюсь в общении. Сама я тоже работаю, а в выходные хочется отдохнуть, а не пахать. Сначала по ту сторону трубки слышался такой ответ: «Я же его не забираю. Так, помочь на денёк, а ты отдыхай, раз устала».

Я уставала тогда от родителей, которым должна посвятить жизнь. Папе, не разгибаясь, помогать во всех уборках-стройках, а для мамы стать её тенью: уважать всех, не поднимать головы, держать дом в порядке, не курить. Не курить! Самый главный удар с моей стороны. Она не может принять этот факт уже десять лет. Мне не по силам, будучи их ребёнком, прожить как они придумали, осуществить то, в чём они струсили. Откуда у меня столько энергии, если они дали мне жизнь, а не наоборот? Дети никогда не реализуют возложенных надежд, так гласит семейная система. Потом я кричала, что меня все достали и плевали на мои чувства. Он перезвонил через несколько минут и сказал мудрую вещь: «Больше никогда не приезжай! А мне чужие люди помогут! Живи теперь без картошки!» Так и живу без картошки. Напророчил!

Обиды – это наши ожидания и мечты, а больно нам оттого, что их не оправдали. Я взяла жизнь, которую они дали, а в большем не нуждаюсь. Пока что так.

Меня не нужно осуждать или оправдывать, спасать или оставлять, потому что я живу своей головой, но вы так не делайте, если нет опоры на себя. Сначала скопите денег, а потом принимайте решения, но я всегда рублю с плеча.

Эта глава заканчивается тем, что с любимым человеком мы расстались, а с когда-то любимым сошлись.

Мы познакомились летом после окончания школы. Какой он есть на самом деле, до сих пор остаётся тайной, потому что всю совместную жизнь им управлял алкоголь. Я в нём увидела человечность и доброту за симпатичной светлой внешностью. Он разглядел яркость, колкий юмор и вечную дерзость. Первым меня заметил он, а действия остались за мной.

У меня до того лета не было отношений. Молодёжь интересовали пьянки и ночные прогулки на машине, а меня – чистая любовь, как в мелодрамах. Как у физиологически здоровой девушки, интерес к парням был, и мне нравился в 11 классе мой сверстник. Я была влюблена под действием бушевавших гормонов, а что такое ценности и поддержка, слухом не слыхивала. Про такое в учебниках не писали, а интернета у меня не было. Что выросло, то выросло, как говорится.

Психологически здоровой молодёжи в нашем селе не было. По моим наблюдениям, почти все жили неправильно, все были больны. В провинции нет таких понятий: конструктивный диалог и самоуважение. Все вели себя инстинктивно, поэтому основной манерой была дерзость. Возле местного клуба один слабо развитый человек стал задираться со мной, цепляя матерными словами, а моя психика всегда была неустойчивой от одиночества и разлада в родительской семье, поэтому я треснула ему по спине, а неподалёку в компании и был он. Так в жизни будущего мужа появилась я. В 17 лет во мне было полно энергии, защитной агрессии и напускного оптимизма. Страшно вспомнить, каким была невротиком, но приятно осознать, что в 26 лет немного подлечилась. Все близкие и далёкие родственники мне чужды. Я не понимаю их ценностей, они не уважают меня, по-моему, и себя. Дело в том, что тишина, называемая одиночеством, для меня необходима, поэтому отсутствие людей идеально.