Подумать только – «вылезают зимой от холода»! Да какая лихомара в здравом уме вылезет зимой из болота? Тут же заледенеешь и проваляешься без чувств до ближайшей оттепели.
«Что ж, придется знобить», – вздохнула про себя лихомара.
И, как жара спала, отправилась к дачам искать виноватых. Надо признать, что, когда лихомара плыла по воздуху через лесок, со стороны она казалась довольно-таки тощей.
В пути лихомару мучили сомнения. Она думала: «Девчонки-то маленькие еще – откуда им знать, что в книжке неправду написали? А этот, который написал, тоже, может, не виноват. Ему кто-то наговорил гадостей про лихомар, он и поверил». Тут же она представила себе подругу из деревни Зайцево. Как та ворчит: «Вот пусть бы не верил, а проверил. Не проверил – знобить!» И как это ей не противно, – знобить, трясти…
Лихомара влетела в ворота, вечно распахнутые настежь, миновала Муриков участок и остановилась на перекрестке у столба с фонарем. В какую сторону ни глянь – ни души. Только Ах-Ты примостился под чьим-то забором на краю канавы и разминал лапы на куске рубероида.
Пусто! Этого она не учла. Как же теперь искать виноватых? Подруга сейчас опять сказала бы: «Вот ненормальная!» Она-то утверждала, что у нее на виноватых чутье. Наверно, так и надо, но у лихомары его не было. «Лучше вообще сидеть дома и никуда не вылезать, тогда кажется, что все хорошо!» – подумала она. Потом подумала: «Ну, что ж теперь! Намерение познобить было, но виноватые скрылись. А на нет и суда нет». И она бы развернулась и умчалась, если бы не кот. Ужасно хотелось его погладить. А подруга еще спрашивает, для чего руки нужны!
Лихомара пристроилась с ним рядом под забором и сказала:
– Киса!
Ах-Ты заерзал, но усидел на рубероиде.
Когда лихомара в первый раз потянулась его погладить, он попытался цапнуть ее за руку и был потрясен, обнаружив, что куснул сырой воздух. В следующий раз он стерпел, но потом встряхнулся, будто ему вода попала на загривок. Хотя вода с лихомар не капает, они влажные, вот и все… В общем, лихомара поняла – что ж тут непонятного. Но не обиделась, а подумала: «Буду пока с ним разговаривать, а там он, глядишь, привыкнет и перестанет встряхиваться».
А кот подумал, что если бежать со всех лап, то лихомара его точно не догонит. Просто больше никто не называет его кисой…
– Когти точишь? – приветливо спросила лихомара.
Ах-Ты чуть отодвинулся и ответил строго, чтоб не гладила:
– Письмена выцарапываю. Будущим поколениям бродячих котов посвящается. Я назвал свое произведение «Малый атлас бабушек».
– Ишь ты! – удивилась лихомара.
– Кошки-мышки! Я тебе не Ишь-Ты, а Ах-Ты.
Кот уселся на свои письмена, обернулся хвостом и распушил белый «галстук» на груди.
– Короче, так. Из обширного класса дачников наибольший для нас интерес представляет отряд бабушек. Именно у них, как правило, проще всего добывать еду. О как! Поэтому их надо приручать.
– Бабушек? – переспросила лихомара? – Что-то знакомое… Кажется, у меня когда-то была бабушка.
– Дачная? – заинтересовался Ах-Ты. – Ручная?
– Просто бабушка, мамина мама. Или папина, я не помню…
– А у меня тут про дачников, – строго сказал кот.
Лихомара на сей раз промолчала, соображая, была ли у нее, на самом деле, бабушка, и положены ли бабушки лихомарам. Вроде подруга ничего такого о себе не говорила.
Кот немного послушал, как она молчит. Будь ты даже фараоном Оцараписом, который мудрее всех котов всех времен и народов, не поймешь, что на уме у лихомары. Но все-таки похоже было на то, что дело пока обойдется без поглаживаний. И это хорошо, потому что, когда у тебя есть идея, так и тянет кому-нибудь о ней рассказать…
