время земное: год – бездна ушедших лет…
сколько ты шел сюда? столько же шла и я.
солнце не проклинать трудно… трудней любить.
но воспалённый мозг цели не изменял.
в город прекрасной розы – поиска красная нить.
не измерять в дождях водную глубину,
не оставлять камней у глинобитных стен.
из пустоты придет путник, он был в плену
города красной розы… кожи лишен и костей.
скажет: идите прочь! там не растут цветы!
кто бы, не обещал разные чудеса!»
я не поверю: вздор! я не уйду… а ты?
мне нужен лишь тот рассвет! огненный, из кресал!
мне без него – ни дня! не повидавший: нищ.
я без него бедняк! как потерявший кров.
не обходясь, – живу… так только смерти ищут,
те, кто обречены в сердце носить любовь…
без-от-вет-ную-юююю-юю
разубеди меня! жёстче, чем мог бы страж,
лаз перекрывший в рай – змею, а Еве – вход…
знаешь, пока я шла, не обошлось без краж:
кто-то украл мечту, думая о плохом…
не обошлось без жертв… мимо судьбы не шла.
путник из пустоты встретился и тогда…
так же твердил свое: прочь! но носящий шрам
не убоится слов, главное угадав…
что-то произошло… сделалось и сбылось:
«…И предсказал песок: Вечность не любит стен…»
город разрушен, но… мы же пришли не врозь…
даже обратный путь: вечных песков – постель.
ветер завоет – рад, что наконец поверг
каменный исполин города, звезд древней…
роза всегда нежна… только она: рассвет…
алый, как наша кровь на острие камней…
тысячей островов звонкое ожерелье;
в перстни – песочный кварц: тонкий огранщик —
ветер…
след ременной: браслет… в этом заставит время
голою танцевать, не устыдившись этим…
всё для тебя, смотри: неуловимо пламя:
не согревает – жжет, если ты слишком близко.
пошлым стыдом смотрин танец приватный славен,
но ни одна из жен так не прельщала риском.
контурный край шатра: неба – невольный купол.
губы целуют взгляд и доверяют пальцам.
эго – любви сатрап властью ничтожит грубой.
не принуждай меня за обнаженье каяться…
из бубенцов каданс замерший жест обрушен.
так ощутим слепой в чувстве седьмом, безысходном…
о, обнаженья транс! о, применимый к душам…
не станцевать любовь
в ритме – стыду угодном…
вы приносили камни… вы возводили холм.
он прирастал слезами памяти для потомков,
о старике, прожившем долгую жизнь без толку,
не наполняя смыслом, не очернив грехом…
не сквернословя ражно, не принимая вражье,
кражи не осуждая, только и сам не крал…
вы приносили камни в самый крутой овражек,
жалясь на жменьку поля и на дубравы край…
не тяжело ступали, ношей не тяготились.
холм не начнет подножья самый большой горы.
дети не знали старость, но и они платили
камнем: прощальной цепью вместе несли «дары»,
для вереницы судеб, выбравших это место
для поклонений тайных и принародный плач.
дети еще не знали не о лепешке пресной,
ни о беде, согнавшей с пастбища старых кляч.
все еще домовито: дымом хлеба пропахли.
нет изобилия, вроде, и за трудами день…
«все старики уходят» – скажете им, не так ли?
не рассказав о главном: он не любил детей…
он не терпел их смеха, не приглашал в подворье,
не мастерил им дудок из бузинной коры,
вы приносили камни, силясь жалеть за хвори
но не жалели… детство – в нас еще тот нарыв!
он не учил вас правде, о доброте ни слова,
крепких силков умелец – кольями шкуры рвал.
вы приносили камни, складывая в изголовье:
холм поднимался быстро в глиняной чаше рва.
вы избавляли память от окаянной мести.
вы поднимали камни брошенные тогда…
в сговоре войском детским, и нападая вместе,
