Поэтому Санд молча извинялся и отказывал другу во взаимопомощи, мол, у тебя своя ноша, у меня своя, пусть сначала каждый определится с ней, прочувствует, а потом уже будем решать, можно ли их нести сообща. Но Дим был намного старше и намного увереннее своего друга-скитальца, он полон был сил и шёл налегке, стараясь не только поднять, но и позаимствовать ношу у других. Одним из этих других, наверное, самым привлекательным и был Санд. Дим смотрел на друга своими красивыми проникновенными глазами, которые так нравятся девушкам, и говорил, что ему, хоть и скитальцу, никак не потянуть в одиночку то, что грузят на него вечные; в результате он незаметно превратится в раба, потеряв в себе воина. А ведь Санд – воин, такой же воин, как и он, не унижающий зажатых привычным приятным образом жизни слабых ликов, а помогающий им стать свободными и сильными. Вот приблизительно так шептали, а иногда кричали глаза друга.
Но Санд никому не верил на все сто, даже себе, постоянно мечущемуся из стороны в сторону, и помогал ему в этом тихий голос, шедший изнутри: «не спеши верить ни вечному, ни другу». Что удивительно, голос был сильно похож на голос наставника. Плат жил в его сознании и призывал никому не верить, в том числе и себе. Вот такая несуразность или странность или парадокс!
В конце концов, плотина рухнула. Санд устал жить и гулять сам по себе, то есть делать вид, что у него полная независимость от всех и свобода от всего. Никто ему не указ, нигде ему нет запрета, и он просто наслаждается жизнью вместе со своими друзьями. Однажды его всё это окончательно достало, и он воскликнул: «Ладно, пусть катится к чертям поле чистого разума, не способен он ещё осилить эту науку, сливающуюся с философией; тем более пусть катится к чертям призрачный ужасный мир людей, пытающийся проникнуть в реальный светлый мир через его скитальческий разум. Но есть ещё Великий ковчег, вот он висит над его головой, и это – не фантасмагория формул и образов, а вполне осязаемый предмет, правда очень большой, вот с ним и надо разбираться!».
Вечером Санд объявил друзьям, что завтра улетает на Великий ковчег и когда вернётся назад, не знает. Как сложится. Раз скитальцам позволено всё, почему бы этим не воспользоваться – легко обосновал он причину отлёта. Друзья удивились, но с энтузиазмом приняли новость, пожелав другу не пропасть там надолго, заблудившись в его многочисленных обширных секторах и быть поосторожнее с вечными, кто их знает, что они там творят. А один из них со смехом добавил, если Санд через тридцать дней не вернётся живым и здоровым, то они поднимут такую волну, что вечным мало не покажется. Поэтому пусть там не увлекается, не забывает друзей и не подставляет вечных.
Нельзя сказать, что друзья сильно огорчились его возможному длительному отсутствию, они посчитали, что сам Санд не выдержит разлуки, скуки и через десять дней вернётся назад. Только один Дим не веселился от всей души; посмеивался за компанию, но в глазах было больше раздумья и озабоченности. А когда вечер довольно быстро закончился, чему незаметно аккуратно поспособствовал его сметливый друг, и Санд собрался домой, Дим, непринуждённо найдя случайный повод, вызвался его проводить.
– Хочешь поговорить?! – больше утвердительно, чем вопросительно промолвил Санд. И чуть насмешливо, он немного был навеселе.
– Я давно ждал этого, – сразу приступил Дим к делу, имея в виду полёт друга. – После первого нашего серьёзного разговора прошло больше года.
