– Это не для спанья, – серьезно сказал робот. – Ты ничего не чувствуешь?
Роман прислушался к себе.
– Голова болит, – определил он, – и глаза режет… Сердце колотится, как ненормальное, во рту сухо и противно…
– Это признаки близящейся трансформации, – кивнул УР. – Мои уловители сигнализируют: напряженность твоего психодинамического поля растет скачкообразно…
– Я есть хочу!
Робот удовлетворенно покивал.
– Энергия мозга при метаморфозе расходуется очень быстро, – сказал он. – Тебе нужно подкрепиться. Я уже заказал обед.
Зеленый индикатор над лючком блока доставки требовательно замигал, дринькая звоночком. УР сдвинул крышку и взял поднос. Не дожидаясь «дальнейших указаний», Кнуров установил откидной столик и закрепил его.
– А что ты мне заказал?
– Тут упрощенные стандарты. Подано: яичница из четырех яиц с колбасой, куриный бульон с вермишелью, пирожное и зеленый чай.
– Фу-у! Я люблю черный.
– Надо пить зеленый. Без сахара.
– Урчик, я же не съем столько!
– Съешь.
Роман съел. Умолол все, даже зеленый чай выдул – горячую, почти безвкусную жидкость, похожую на воду с оттенком ржавчины. И залег.
Ему было явно нехорошо – чувствовался озноб, Кнурова всего колотило, сердце заходилось в бешеном ритме, и кровь пульсировала, отдаваясь молоточками в голове. В ушах звенело, кости ломило, мышцы ныли, будто он их растянул.
УР, посматривая на «подшефного», снял со стены меч, и повертел в руках.
– Доброе оружие, – оценил он. – Хорошая копия клинка XV-го века. Вот и литера S, заключенная в круг – это своеобразная форма записи «О, благословен». O Sancta…
Кнуров повертелся – что-то ему мешало. Запустив руку в карман брюк, мальчик нащупал там монету. Юбилейный рубль, отчеканенный в 2036-м. Он дня два таскал его с собой, все Мишке хотел отдать. Луценко раньше марки собирал, а нынче стал заядлым нумизматом. Повертев никелевый кругляш в пальцах, Роман сказал охрипшим голосом:
– Урчик… Отдай ее Элессару – этого хватит часа на два-три. И нам будет спокойнее…
УР кивнул. Приняв монету, он вышел.
А Кнурову становилось все хуже. Слезящиеся глаза ничего не видели за жгучей влагой, а тело словно онемело – непонятно было даже, лежит он на койке или свалился на пол. Ног Роман не чувствовал, а руки… Подняты они, что ли? Или это не его конечности, а Урчика?..
На Кнурова накатил звон, перед глазами заплясали спектральные пятна.
– Психодинамический резонанс… – доплыл до него голос УРа, и Роман почувствовал, будто его тело растаяло.
Ни одного касания не доходило до мозга. Он попробовал шевельнуть пальцем, но у него ничего не вышло. Зато его нос картошкой вдруг четко отличил сотни запахов – пах даже рыцарский меч!
Роман дико устал от переживаний, и уже ничего, казалось, не могло потрясти измученный рассудок, как вдруг он увидел то, что произойдет лишь два часа спустя: Элессар предаст их!
Кнурову представилось, как вирт, уже в пышных одеяниях владыки Запроливья, подскакал на белом коне к терминалу информатория, изображенному Старой башней. Вот он достал из-за пазухи мятое объявление с броским заголовком «Разыскивается» – и связался с теми…
А потом все пропало. Роман увидел над собой озабоченное лицо УРа и почувствовал на щеках холодные струйки – андроид брызгал на него водой.
– Все в порядке, – хотел Кнуров выдавить из себя, да не смог – весь мир опять заткало цветастой пеленой.
Из нее наплывом – лицо отца. Папины губы шевелились, и вот прорезался звук: «…Была даже мода на юберов – неумные родители сами просили модифицировать их дитятю. Они не понимали, что далеко не у всех юберов просыпаются необычайные способности, а вот необычайную генетическую болезнь заполучить – проще простого. Вот у меня ничего такого, метапсихического, не пробудилось, зато долго проживу, и слава Богу…»
