Читать онлайн Полина Измайлова - Лилиан. Том 2

Глава первая

Рождение дочери

Выйдя из кареты, Лилиан сразу увидела встречавших её дедушку и бабушку. Едва заслышав стук колёс, они вышли из дому, чтобы сразу обнять свою дорогую внучку.

– Как мы рады видеть тебя в полном здравии! Мне так хочется заключить тебя в объятья, но я боюсь навредить моему правнуку.

– Не бойся и обними нас обоих, мы так в этом нуждаемся!

Дедушка ласково привлёк к себе свою любимую внучку.

Ему так хотелось её больше не отпускать, чтобы она постоянно была у него под защитой, чтобы никто больше не мог её обидеть. Лилиан же, ощущая тепло этих рук, поняла, что теперь ей можно расслабиться, можно отбросить ролевые игры и быть собой. Здесь нет всевидящего ока лицемерного общества, которое неустанно следит за каждым шагом, чтобы уличить и предать молве любой промах. Она так и стояла, застыв в надёжных и многообещающих объятиях Трофима Даниловича, не в силах покинуть их.

Понимая, что пауза затянулась и пора пройти в дом, он бережно отстранил от себя внучку и посмотрел ей в глаза. Он увидел в них столько боли, что не решился сразу спросить, в чём дело. Пусть она немного отдохнёт в родной обстановке, а затем и сама всё расскажет, если сочтёт нужным. Дарья Михайловна тоже оценила ситуацию и поняла, что главное сейчас для их любимицы – покой.

Переступив порог родного и любимого дома, Лилиан сразу направилась в свою комнату. Она была заново обставлена к её приезду новой мебелью и всеми необходимыми мелочами. Но больше всего её удивила отреставрированная белая лошадка, которая стояла у окна около удобного мягкого кресла. Лилиан подошла к ней и погладила по шелковистой гриве. И сразу воспоминания счастливых дней, проведённых здесь в детстве, нахлынули на неё. Буря самых разнообразных чувств прорвалась потоком облегчающих слёз. Она плакала громко, навзрыд, упав на кровать и судорожно сжимая в руках подушку. Именно ей сейчас предназначалась вся её боль, накопленная за полгода тяжёлых испытаний. Всё её тело непрерывно содрогалось, исторгая из себя боль и отчаяние. Когда слёзы и мысли иссякли, она будто погрузилась в небытие, переносясь в нечто иное, что наполняло умиротворением и покоем.

Трофим Данилович, Дарья Михайловна и Зинаида сидели в гостиной. Они слышали, что происходит в комнате, но намеренно не беспокоили Лилиан, понимая, что ей необходимо побыть одной и дать волю своим чувствам.

Проснувшись, Лилиан обнаружила на туалетном столике поднос с холодными закусками и стакан молока. Она с удовольствием подкрепилась и опять погрузилась в сон.

Пробудившись на следующее утро, она сразу отправилась рассматривать своё отражение в зеркале. Сильно спутанные волосы обрамляли припухшее лицо с тёмными кругами под глазами, взгляд которых вызывал жалость. «Как хорошо, что никто из московских знакомых не может меня сейчас видеть. Какой бы был замечательный повод порадоваться моей духовной слабости. Нет, никогда и никому я не доставлю такого удовольствия! Здесь я залечу свои раны и буду вновь готова выйти на всеобщее обозрение! О, как прав Шекспир, говоря о жизни как о театре, а о людях – как об актёрах. Теперь мне всё понятно в полной мере. И я намерена сыграть свою роль отменно!»

На туалетном столике стоял поднос с завтраком. Лилиан ещё раз убедилась в деликатности любящих её людей. Они понимают, что ей надо пережить её боль одной, найти в себе силы, чтобы справиться с прошлыми воспоминаниями и постепенно перейти к новой реальности. Из Москвы она уехала глубоко уязвлённая, обиженная, но не побеждённая. Желая освободиться от лицемерия, ханжества, равнодушия и эгоизма в семье отца и матери, она обнаружила все эти отвратительные черты в созданной ею семье. Обретя желаемую свободу, Лилиан заплатила за это очень дорого. Пытаясь уйти от непонимания родителей, она пришла к непониманию человека, которого любила и считала своим избавителем от её прежних мучений. На деле же оказалось, что он её вверг в ещё большие мучения, явив своё предательство перед всеми. Именно это было особенно невыносимо. Эта боль никогда не пройдёт, но всё это надо оставить в прошлом и полностью посвятить себя будущей жизни, залогу её любви к Евгению. Здесь ей и её ребёнку будут предоставлены все условия для спокойного пребывания.

Последующие дни проходили безмятежно, в обществе любимых людей, которые как могли пытались окружить её максимальной заботой и вниманием. Дарья Михайловна и Зинаида целыми днями занимались гардеробом для малыша. Каждый день они демонстрировали Лилиан новые вещи. Трофим Данилович радовал внучку книгами, и она с удовольствием читала, но теперь всё воспринималось иначе, у неё уже был свой горький опыт, который помогает воспринимать прочитанное с большим пониманием, но без прежних иллюзий.

Малыш заметно подрастал и креп, часто напоминая маме о себе движением ножек и ручек. Эта новая жизнь, растущая в ней, теперь заставляла считаться с собой, каждый раз давая понять, что ей не по нраву. По утрам Лилиан внимательно рассматривала себя в зеркало, с сожалением наблюдая, как её идеальные пропорции меняются в силу неизбежных обстоятельств, что приводило её в ужас. Её уже начали одолевать сомнения по поводу того, что она сможет снова когда-то надеть прежние наряды. Явно придётся запастись парой жёстких корсетов, вот когда они понадобятся ей как нельзя кстати.

Бабушка и Зинаида посмеивались над её страхами, уверяя, что будут любить её при любых формах. Но Лилиан было не до смеха. Её стать – это самое главное оружие, которое надо сохранить в идеальном состоянии. Поэтому она добьётся этого, чего бы ей это ни стоило. Она постоянно ограничивала себя в еде, невзирая на протесты всех домашних.

Осталось полтора месяца до предполагаемых родов, и доктор сказал, что именно теперь самый активный рост ребёнка и, соответственно, набор веса их обоих. Лилиан оставила в своём рационе только молочные продукты и фрукты, а также постоянно и много ходила. Больше всех сокрушалась бабушка, пытаясь завлечь внучку её любимыми блинами с мёдом, булочками с маком, варениками с вишней, но та была непреклонна.

Отныне Лилиан спала не одна. В её комнате поместили небольшой диван для Зинаиды. Последние дни были очень тяжёлыми. Весь август был знойным, без дождя и почти без ветра. Лилиан постоянно обливалась прохладной водой, но и это помогало ненадолго. Невыносимо болела спина, с каждым днём труднее было дышать, оттого что плод сильно давил на диафрагму, и по этой же причине невозможно уже было сидеть. Её малыш полностью завладел её телом и подчинил себе всё её существо, сделав её при этом почти полностью парализованной. Теперь она мало что может без посторонней помощи. Иногда, к вечеру, полностью теряя силы, она предавалась мыслям: «Я так хотела этого малыша, а он словно мне мстит за моё дерзкое желание. Господи! Укрепи меня и благослови!»

Двадцать пятого августа к вечеру разразилась гроза. Подул сильный ветер, воздух наполнился живительной прохладой. Небо пронизывали молнии, и им вторили грозные раскаты грома. Все направились в дом и поспешили закрыть окна. Лилиан не пожелала со всеми укрыться в доме. Она стояла на крыльце и любовалась разбушевавшейся стихией. Впервые за долгое время дышалось так легко, и она постепенно ощутила, как наполняется энергией грозы. Ей казалось, что она слышит музыку Баха, так торжественна и величава была в своём проявлении природа. Она в полной мере демонстрировала свою силу, которая повергала человеческую плоть в трепет, давая осознать её хрупкость и беспомощность перед стихией. «Как велик и непостижим мир Господа нашего!»

Упали первые тяжёлые капли дождя, которые подняли фонтанчики пыли, затем дождь обрушился плотной стеной, и земля сразу покрылась пенящимися потоками воды. Громовая прелюдия разразилась мощным водопадом. Лилиан стояла зачарованная происходящим. В дом она вошла в прекрасном расположении духа и на радость всем с аппетитом приступила к ужину.

После ужина она сразу отправилась спать и уснула, едва коснувшись подушки. Ночью проснулась от ноющей боли внизу живота. Боль накатывала горячей волной, пронизывая всё тело. Лилиан разбудила Зинаиду и попросила пригласить акушерку.

Прибывшая дама почтенных лет, осмотрев роженицу, объявила, что всё идёт своим чередом, надо только набраться терпения. Поскольку роды первые, то ждать, возможно, придётся часов двенадцать, а то и больше. Дав Лилиан успокаивающие отвары, она с Зинаидой расположилась на диване в ожидании…

Книги, книги, книги… Лилиан всё прочла о предстоящих родах в приобретённой по этому поводу медицинской энциклопедии. И опять её книжные знания не смогли её в полной мере подготовить к такому… Боль полностью подчинила её сознание, она была жестокой, изматывающей и ни на что не похожей. Мысль о том, что это мучение может длиться более чем двенадцать часов, повергала её в полный ужас. Чтобы как-то переключиться, Лилиан стала думать о малыше. Ведь ей или ему сейчас так же тяжело и страшно. Он тоже один со своими страхами и болью. Она попыталась переключить своё сознание на то, что после всех их обоюдных мучений они обретут друг друга воочию и мир навсегда изменится для них. Со временем привыкнув к боли, Лилиан встала с постели и стала ходить по комнате, так ей было легче; когда настигала очередная волна боли, она подходила к подоконнику и, судорожно ухватившись за него, глубоко дышала, вдыхая живительную прохладу.

К утру дождь прекратился, выглянуло солнце, и природа, возрождённая после неумолимого зноя, вновь засверкала яркими красками.

Зинаида принесла поднос с фруктами, чтобы роженица могла подкрепиться. Не переставая двигаться, Лилиан поглощала фрукты и вдруг отчётливо почувствовала, как боль резко изменила свой характер, она буквально лишила её возможности двигаться. Акушерка, внимательно следившая за ней, помогла ей прилечь на кровать.

– Ну вот, голубушка, совсем уж немного осталось. Ты теперь вот ногами упрись покрепче, а руками возьмись за спинку кровати и со всех сил старайся вытолкнуть из себя дитя. Ещё несколько твоих усилий, и всё благополучно закончится.

Акушерка была права: не прошло и десяти минут, как последние муки были прекращены и комната огласилась криком новорождённого ребёнка. Лилиан ощутила невероятную лёгкость и вместе с тем непреодолимое желание моментально уснуть.

И она уже погружалась в вязкую темноту, из которой её вырвал звонкий голос акушерки:

– Ну, посмотри же, дорогая, какая у тебя замечательная девочка!

Лилиан с трудом открыла глаза. Перед ней стояла Зинаида с малышкой, которую акушерка уже аккуратно запеленала в кружевные пелёнки. Белизна пелёнок резко контрастировала со смуглой кожей маленького личика, обрамлённого густыми чёрными волосами. Большие тёмные глаза, ещё не вполне ясные, смотрели на мир с явным недовольством. Она насупила бровки, скривила крохотный алый ротик и громко заплакала.

В глазах Зинаиды блестели слёзы:

– Поздравляю тебя, моя дорогая! Малышку сейчас отнесут в детскую, а я помогу тебе сменить бельё, и ты будешь отдыхать. Даже я от перенесённых переживаний падаю с ног, а что уж о тебе, моя дорогая, говорить. Буквально ни кровиночки на лице нет.

– Спасибо тебе, дорогая моя! Я так устала, что у меня нет сил даже радоваться рождению дочери. А ведь я рада, что у меня именно дочь. Девочка всегда будет моим другом в будущем, и главное – это то, что никогда теперь мне не будет одиноко…