– Как его звали? – спросила она.
– Вольдемар… как-то там, – пожал плечами Горислав Игоревич. – Он дал мне визитку, но я потерял ее. Он пару раз даже звонил мне. А потом просто исчез – отовсюду. Был – и не стало. – Горецкий, отчасти делано, печально вздохнул: – И это случилось тогда, когда я сам захотел отыскать его. Решился-таки!
Но было поздно.
– Так всегда и бывает.
– Ага. И ведь это был второй раз. Первый случился еще в юности. Я бродил по лесу, любил один таскаться часами, и встретил женщину. У нее было знакомое лицо. Она позвала меня за собой – в чащу! Сказала, что покажет мне чудеса. Я потом вспомнил, где видел ее – в своих снах, и не раз. И ведь по имени меня назвала! А я струхнул. История с магом была вторая. Вот такой я болван, уважаемая Лючия.
– Но знаете, иногда смертному дается еще один шанс. Он прошел мимо первых открытых дверей, мимо вторых, но мир магии очень щедр – и он может предложить открытой третью дверь.
– Вы думаете?
– Уверена в этом.
– А я бы вошел, – горячо, но тихо, чтобы не привлекать внимания, сказал он. – Теперь, когда уже немолод и ловить больше нечего, когда перспектива ясна, я бы вошел в третьи двери! Клянусь вам, Лючия! Богом клянусь!
– Верю, – очень просто кивнула она.
– Кто бы только приоткрыл мне их! Увидев лучик света, падающий оттуда, я бы из последних сил рванул туда…
Она смотрела в окно дверей и улыбалась. С каждой минутой электричка приближалась к Москве.
– А теперь скажите мне, Горислав Игоревич, какую книгу вы бы хотели прочитать более всего? В «Проклятой библиотеке»?
– Все!
– Нет, есть одна, и вы сейчас назовете мне ее. Ну же.
– Назовите вы, и я даю вам слово, что врать не буду. И если это она, то я скажу, что вы самая…
– Эта книга называется «Вселенная Лилит», – не дав ему договорить, сказала его спутница по электричке. – Что с вашим лицом?
– Но как вы догадались?
Она пожала плечами:
– Прозрение.
– Думаю, вы действительно экстрасенс и умеете читать мысли. Только и всего. Обычное дело.
– Так почему именно эта книга? Она была написана в шестнадцатом веке, издана в Венеции и сожжена инквизицией. Весь тираж был уничтожен. Ее написал один странствующий философ и маг, остановившийся при дворе Медичи. Позже, едва избежав смерти, он покинул Венецию. Эту подробность я знаю точно. Так чем она так интересна вам, Горислав Игоревич?
– Мне иногда кажется, что эту книгу написал я…
– Чего только не бывает в жизни, – риторически заметила его спутница.
На очередном повороте электрички они увидели в дверные окна Москву и приближающийся вокзал.
– Подъезжаем, – сказал он.
– Да, – откликнулась она. – А вдруг еще не поздно наверстать то, что вы упустили? – спросила Лючия. – Вдруг появится третий шанс?
– Вашими бы устами, Лючия. Но я в это не верю.
Уже потянулись по обеим сторонам длинные асфальтовые перроны.
Поезд встал. Дверь открылась – и они первыми оказались на платформе. Они как будто уже проговорили о чем-то важном и теперь, сблизившись, просто шли по перрону к зданию вокзала.
Толчея, шум, назойливые голоса. Проходы, турникеты. И вот уже эскалаторы, запах мазута, шум метро…
Скоро выяснилось, что им на разные ветки.
– Возьмите, Лючия. – Он протянул ей визитку. – Если вы однажды соберетесь показать мне «Проклятую библиотеку», позвоните. Я буду очень рад.
– Хорошо, – пообещала она. – А пока что прощайте. И удачных лекций!
Еще секунда, и они, подхваченные потоками людей, двинулись в разные стороны. Но, сделав шагов десять, Горецкий не выдержал и обернулся. И что же он увидел? Она тоже оглянулась на него! Но как она смотрела – уже совсем иначе! Не рассудительно и мудро, как фанатичная книгочейка, но хитро и с насмешкой жаля его взглядом. Но что было неожиданнее всего, рядом с ней оказался тот самый бородатый боров в телогрейке, алкаш, из-за которого он и покинул вагон. Как такое могло быть? Конечно, в метро люди пересекаются и топают вместе плечом к плечу чуть ли не километры, особенно в часы пик, но чтобы вот так? К тому же боров в телогрейке тоже оглянулся – и тоже с усмешкой посмотрел на него. И что было неожиданнее и неприятнее всего, он ему по-приятельски, даже фривольно подмигнул.
