– Верно, – с улыбкой согласился Оскомин. – Сами. Особенно сестренкам.
В этот день они рассчитались, и Оскомин повез чудесную куклу домой, где был встречен восторгом дочери и легким смятением со стороны своей жены.
3
Илона везла коляску с Женечкой по аллеям парка, мимо слонов, носорогов и львов. Зеленые, плотные, аккуратно подстриженные, они бы и готовы были приветствовать свою госпожу, как это всегда происходило в детском воображении, да ей было не до того. Сама Женечка даже не управляла коляской, а раньше водила ее как настоящая гонщица, и попробуй не разреши. Она держала в руках куклу Лилит и что-то настойчиво бормотала. Несомненно, они разговаривали. Илона, сосредоточенно морщась, то и дело прислушивалась к своей подопечной, но могла разобрать только обрывки фраз. «Да, конечно, сестренка, я так и сделаю, если ты хочешь…» Или: «Она не такая плохая, как ты думаешь, правда, хотя иногда мне хочется ее убить…»
«О ком она говорит?» – спрашивала себя Илона.
Слова Женечки становились неразборчивы и скоры. Она словно о чем-то упрашивала куклу, а та настаивала. Девочка жалобно клянчила: «Нет, Лилит, не надо, все и так будет хорошо, правда…»
«Привез хозяин подарочек, – плавно толкая коляску, размышляла Илона, – чтобы дочку занять и отвлечь. Да перестарался наш добрый Павел Константинович. И ведь целое состояние за это чудо отдал! Посмотреть бы на этого кукольника, доморощенного гения…»
Женечка держала куклу на коленях так, что миловидное личико рыжеволосой Лилит было обращено к Илоне, глаза, живые изумруды, так и сверкали, попадая в солнечные потоки. В какой-то момент, глядя на куклу, горничная не выдержала и из-за спины девочки показала ей язык. Они проехали еще немного, и вдруг Женечка выкрикнула:
– Стоп!
Илона, вцепившись в коляску, буквально вросла в плиты аллеи.
– Господи, Женя, ты меня так заикой сделаешь. – Она поставила коляску на тормоз и обошла ее. – Что случилось?
– Извинись.
– Перед кем? – удивилась домработница.
– Ты знаешь.
– Понятия не имею, – честно призналась Илона.
– Знаешь.
– Да перед кем и за что?
– Перед Лилит.
– Перед кем, перед кем?
– Ты слышала: перед моей сестренкой.
Илона снисходительно вздохнула:
– Девочка, ты на солнце не перегрелась?
– Будешь извиняться или нет?
– И не подумаю. С какой стати я буду извиняться перед куклой?
– Это моя сестренка.
– Хорошо. С какой стати я буду извиняться перед твоей сестренкой из пластмассы?
– Ты оскорбила ее – дразнилась.
Только тут Илона поняла, о чем идет речь: она показала проклятой кукле язык! Но как Женя узнала? У домоправительницы даже легкий мороз пробежал по коже. Чушь какая! Быть такого не может.
– Видишь, она рассердилась, – добавила Женечка и повернула куклу лицом к прислуге. – Тебе должно быть стыдно, Илона.
Именно в эту минуту заботливой домработнице и показалось, что изумрудные глаза куклы Лилит смеются над ней – и зло, с издевкой. Словно говорят: «То ли еще будет!» Но как Женя могла увидеть ее и то, что она делает? Спиной, затылком? В отражении глаз куклы? Или это шестое чувство? Где ответ?
Илона решила пока не забивать голову догадками и достойно выйти из положения. Положив руку на грудь, она жалостливо проговорила:
– Ах, простите, добрая госпожа Лилит, если я вас чем-то оскорбила. Я больше так не буду.
– Слова правильные, но не от чистого сердца, – заметила Женечка. – Знаешь, что мне говорит о тебе Лилит?
