Лиловая кружка. Газетно-сетевой сериал - страница 9

Потом, переросши «Фрунзевец», я служил в «Комсомольце Узбекистана», располагавшемся в Редакционно-издательском корпусе Издательства ЦК Компартии Узбекистана, отгроханном к 50-летию УзССР Исламом Шагулямовым, где на втором этаже стилобата, выходившего на проспект Ленина, была огромная прекрасная столовая, а на первом – роскошный, для 70-х годов, буфет с бутербродами с салями, ветчиной и даже красной икрой, а кроме того – там наливали к каждому заказу, по желанию, и 50 граммов коньяка – открыто и вполне законно, посреди рабочего дня. Ну и, конечно, во дворе, между нашей башней с часами и административным корпусом, где некогда располагалась ташкентская ЧК, в подвале коей две недели просидел перед войной мой папа, пока разбирались, откуда у него вдруг взялся перстень дочери Александра II и его морганатической супруги княгини Юрьевской, с самых первых и до самых последних тёплых дней – а это почти круглый год! – вкуснодымно творили умопомрачительный кабоб. Который мы и поедали от пуза с моими приятелями из «Пионера Востока» – Вадиком Носовым – будущим главным редактором «Пионерской правды», Пашей Шуфом и Сашей Меламедом. При таком пиршестве снеди носить туески с харчами на работу никому и в голову не приходило.

Ну вот, в одну серию, с этим новым опытом, не уложился. Остановлюсь пока тут. До следующего раза.

С годами я не только не начал носить на работу еду, но и постепенно перестал совсем кормиться в общепите. Изъездив в ранней молодости весь Узбекистан и всю Туркмению, я столько всякой дряни съел в тамошних и иных азиатских забегаловках, что только моё природное крепкое здоровье уберегло меня от гастрита, а то и от язвы желудка. Бывало лопаешь не глядя, вернувшись на «базу» (чаще всего – в областной центр), что под руку подвернётся, и на зубах скрипит песок; пьёшь, а питьё явственно отдаёт хаузом. Хорошо, если обкомовская столовая ещё открыта, тогда можно поесть по-человечески, и даже с настоящим боржомом, а если нет, если уже нависли поздние сумерки…

Впрочем, не будем о грустном – лучше о приятном. В областных центрах, а это, на минуточку, такие мировые знаменитости, как Самарканд или Бухара, либо просто любимая моя Фергана и почти столь же любимый Андижан, не только ведь обкомовские столовые кормили в высшей степени доброкачественно. В том же Андижане, между гостиницей и обкомом партии, был прямо-таки, как мы его называли с приятелями по «Комсомольцу», «диснейленд» чревоугодия, где так вкусно кормили, что послевскусие той еды и сейчас ещё ощущается. Особенно вспоминается мне один пожилой ошпаз, у которого я, приезжая, всякий раз наслаждался шурпой. Порция её стоила, помнится, 49 копеек, но, наливая свою божественную шурпу в огромную глубокую тарелку, ошпаз никогда не брал денег.

– Покушай сначала, – ласково говорил он. – Не понравится – ничего не надо платить, так иди! А понравится, дашь, сколько хочешь. Вот, лепёшку ещё возьми.

Ни разу не видел, чтобы кто-то, едва осилив всю его громадную порцуху, оставлял у порожней тарелки меньше рубля.

Однако чем дальше в туркестанскую глубинку, тем всё рискованнее становилось посещение всякого рода харчевен. Поэтому я чаще поступал так: покупал на базаре горячую лепёшку и огромную кисть винограда. Этот традиционный обед хлопкороба способен насытить даже сталевара.

Но пора возвращаться же в Колпино!