Лимский синдром - страница 6

– А почему они держат тут этих девушек… и меня?– Я придвинулась поближе, говорила почти на ухо.

– Это очень долгая и запутанная история, сложно объяснить, но если в двух словах, они все его бывшие,

– Сколько их?– Перебила я.

– Трое, у Артура периодами случаются вспышки неконтролируемой агрессии, по отношению к женщинами – это все детские травмы. У него уже были проблемы с полицией из-за избитой девушки, денег у Артура, конечно много и они решают, но у всего есть предел. И вот в один раз случилось, совсем уж жестко. Если раньше, дело обощлось парой оплеух, и максимум разбитым носом, в тот раз Артур очень избил одну девушку, потом чуть не задушил, она потеряла сознание и чудом жива осталась. Он тогда проложил ее рядом с собой, а сам просто сидел и смотрел вдаль, видимо понял, что уже перешел все грани, думал, что убил ее. Но потом Эсмиральда, так ее звали… зовут, пришла в себя и давай кричать, что посадит его и все такое. Артур просто встал и ушел. И все могло бы закончиться для него плачевно, но «во время» подоспела Иоланта, которая в это время была в доме и все разрешила, как ей показалось, правильно: просто заперла эту девушку в доме. Артур же даже ни как на это не отреагировал, ходил и делал вид, что ни чего не произошло, что он даже не знает ее. Но потом подобное случилось снова, появилась вторая и третья – все по одному и тому же сценарию. От безнаказанности, или еще чего, у Артура вообще крышу сорвало. И он стал вести себя как конченый мудак. И все попали в ловушку. Отпустить девчонок Иоланта не может, потому, что знает, что не только Артуру теперь конец, но и ей.

– Он причиняет им зло?

– Да.

Повисла тяжелая тишина, Я все рассматривала свои ноги, будто пыталась найти шестой палец, Алекс смотрел в окно, так нас и застала Иоланта.

– О чем, голубки, воркуете?– С усмешкой и подозрением уставилась она на нас, только тут я поняла, на сколько близко мы с Алексом сидим друг к другу и отодвинулась.

– Извиниться пришел,– буркнул Алекс, и встал.

– Извинился?

Он не ответил и вышел из комнаты.

– О чем болтали?– спросила Иоланта, как бы между делом, расставляя еду на прикроватной тумбочке. Держалась она непринужденно и приветливо.

– Ни о чем, я злилась, а он молчал.

От меня не скрылась довольная, мимолетная улыбка этой женщины.

Уже три дня я чувствовала себя нормально, а может сознание и организм, уже настолько привыкли к боли, что перестали ее воспринимать со всей остротой. Я уже свободно могла передвигаться по комнате, меня не тошнило, голова не болела и не кружилась даже без таблеток.

Как же это приятно не ощущать боль.

Второй яркий признак поправки – сильный аппетит. Иоланта приносила еду и с умилением смотрела, как я уплетаю все за обе щеки, и еще прошу добавки.

– Думаю, ты уже можешь самостоятельно спускаться в столовую,– в очередной приход скала она, с неизменной улыбкой – заодно познакомишься с остальными обитателями дом,– я поперхнулась, Иоланта подала воды.

– Я приду к обеду и покажу дорогу, с улыбкой сказала она, я неуверенно кивнула в ответ.

От этих слов, как пойманная в банку бабочка затрепыхалось в волнении сердце. С одной стороны ужасно надоело сидеть в четырех стенах, а с другой меня захлестнула волна переживаний. «Как там? Будут ли те девушки, про которых рассказывал Алекс? Как они ко мне отнесутся? Увижу ли я Артура? Что он мне скажет, когда мы встретимся? Как вести себя с Алексом, поздороваться или сделать вид, что мы никогда не общались?» За этими сумбурными мыслями я даже не заметила ухода Иоланты.