– Ок, считай, что я тебе не предлагал.
– Считай, что не предлагал.
Мы чокнулись бутылками чешского Пилзнера, и Гера снова уткнулся в монитор.
– На самом деле, я скоро сдохну тут от тоски. Только протестные съемки и бодрят, – начал я.
– Да, Дим, что ты оправдываешься? Собирайся и дуй, тебе это нужно, сними там историю про современных волосатиков, возьми второе место на World Press Photo2.
– Да я больше сменить обстановку, – кардинально сменить.
– Тоже правильно, но историю все равно сними! Ты фотожурналист или где?
– Попробую, но это будет вторично, а в первую очередь – сам момент. Я уже забыл, когда слушал музыку, а не снимал исполнителей. Это же Рэйнбоу. Хочу расслабиться и не думать о камере. Как говорит д'Агата: «Использовать технику проживания жизни»3.
– Бро, именно так и делаются лучшие в мире истории!
– Убедил, убедил, – усмехнулся я и залпом допил пиво.
Домой добрался уже за полночь. Включил комп, открыл почту. В электронке письмо от мамы:
«Сынок, утром я прочитала у одного хорошего астролога, Нины Маничевой, что в среду произойдет особенное Солнечное затмение. А закончится оно в Близнецах и созвездии Накшатре Мригашира. Это божественное созвездие, символ которого – Олень. Поэтому не удивляйся, если почувствуешь слабость, уныние, тревожность, беспокойство и рассеянность. Захочется взяться за множество дел одновременно, но так ни одного и не закончишь. Вероятно, ты столкнешься с обманом, враньем, дезинформацией. Могут появиться проблемы со здоровьем: головные боли, проблемы с ЖКТ. Но не беспокойся, к выходным все пройдет. Береги себя. Целую, твоя мама».
«Похоже, я постоянно живу в созвездии Оленя», – подумал я и, тапнув «ответ», отпечатал:
«Спасибо, мама! Предупрежден, значит вооружен. Люблю тебя».
Неделя действительно не задалась. Началось с того, что непосредственный отправил меня снять, как из суда выходит подававший там заявление актер сериалов, некий Павел Ждун, который решил развестись со своей пассией. Светские хроники, чтоб им сахара на матрицу.
Я стоял на Каланчевской возле Басманного районного суда, рассматривал распечатанную на принтере фотку Ждуна и ждал, пока он выйдет.
Внезапно дверь распахнулась. Я узнал его и вскинул камеру. Ждун попятился, и, прикрываясь от объектива, поднял в мою сторону руку с растопыренными пальцами. Затем, скривив лицо, чуть ли не плачущим голосом протянул:
– Что вы все за нелюди такие? Хотите, чтобы я руки на себя наложил?
Я опешил. Открыл было рот чтобы оправдаться, мол, работа такая, но он, воспользовавшись моим замешательством, юркнул в припаркованный рядом шестисотый «мерин» и захлопнул за собой дверцу.
Когда в Конторе я сказал непосредственному, что снять Ждуна не удалось, – он посмотрел на меня таким гневным и в тоже время пренебрежительным взглядом, что в первый момент я даже подумал, что остался без покровительства агентства.
– На кой ты с ним разговаривал вместо того, чтобы снимать?
– Я не разговаривал.
– Ладно, учтем – ответственное тебе нельзя доверять.
Естественно, в этот день съемок больше не было. «Ответственное»! Меня распирало от злости. «Во что я превратился? Меня, как ребенка, отчитывают за то, что я, словно папарацци, не снял личную жизнь какого-то актера! Меня, профессионального журналиста!»
Пару дней я просто мониторил происходящее в городе, но ничего интересного так и не нашел. Никаких заказов. Тишина. Вот для этого и нужны постоянные привязки к какому-то агентству, чтобы хоть иногда во время затишья что-то подкидывали. Пусть сомнительного качества и за минимальную оплату, ведь на подсосе в Москве долго не проживешь. К концу недели раздался звонок. Это была Света из аналитического отдела.
