– Почему? Почему сын в Москве?
– Он чуть больше года пожил в Израиле, помог мне купить квартиру и уехал домой в Москву.
– Как купить? Что, у него много денег?
– Нет, деньги были мои, но я не мог сам купить. Не буду вам голову засорять израильскими загибонами. Он уехал, еще через пару лет я выплатил кредит за его квартиру и теперь спокойно живу в ней, да еще получаю от государства деньги на съем.
– А в Москве? Вы жили в Москве?
– Да, но московскую квартиру я не стал продавать, и это мне хорошо помогает. Вот, могу отдыхать каждый год пару раз в Европе. Да еще и рулетка в запасе. Вы обратили внимание на мою фамилию?
– А что она означает на русском языке?
– Не на русском. Это на идиш что-то вроде «игрок».
Эмма удивленно заметила:
– Что-то все сложнее и сложнее у вас.
– Да, пожалуй, вы правы. Но такова жизнь.
– Ой, нам нужно возвращаться. Мне еще нужно отдохнуть перед ночной сменой. Боюсь, мы уже не увидимся.
Она дала мне листочек бумаги, на котором написала телефон и адрес:
– Будете в Италии – звоните. Если я буду дома, буду рада вас видеть.
– Возможно, в Италии буду уже завтра. Я ведь собирался побыть пару дней в Риме.
– Тогда звоните или заходите.
– Спасибо.
Мы действительно вернулись. И вовремя. Пора было идти обедать. После обеда в каюту ко мне постучалась Лисбет. Была взволнована и вся напряжена. Выпалила:
– Ночью на корабле пропал человек.
– Может быть, просто сошел утром на берег?
– Нет, проверяли, его среди сошедших на берег нет.
Мне стало неприятно. Сразу вспомнился мужчина в коричневом костюме.
– А кто это, ваш новый поклонник?
– Какой поклонник?
– Ну, тот, в коричневом костюме, с которым вы гуляли вчера вечером. Который живет в 927-й каюте.
– 929-й? Вы что-то знаете о нем? Да, пропал именно он.
– Неудивительно, наверное, с ним расправился еще один ваш поклонник.
– Не смейтесь, Андре. Нет ничего смешного. Возможно, его ночью выбросили за борт.
– Да я и не смеюсь. У вас же был еще один поклонник. Человек, который следил в Валенсии за этим, который из каюты 929. Который тоже был в игровом зале. Мужик в голубой рубашке в полоску и светло-серых брюках.
– Почему вы мне ничего не рассказали о нем?
– А вы меня спрашивали? Я думал, что все они хотят предложить вам руку и сердце.
– Не нужно насмешек. Здесь очень серьезное дело. Речь о жизни человека.
– Я не смеюсь, но и не плачу. Мое дело – сторона. Это ваше колье всем жизнь портит. Говорил я вам…
– Я уже говорила, что не могу сдать его в корабельный сейф.
– Конечно, там сразу определят, что это туфта. Что графиня Лисбет Колсберг, или как вас там на самом деле, носит дешевые погремушки.
– Не вам судить обо всем этом.
– Тогда и не спрашивайте меня ни о чем.
– Вы бы могли опознать этого второго «поклонника», как вы говорите?
– Не уверен… В Валенсии я его видел издалека, а в игровом зале у стены было плохое освещение. Я его узнал по характерному виду носа и по прическе. В Валенсии и в игровом зале он был без головного убора.
– Но все же, могли бы опознать?
– Графиня, вы из полиции? Нет? Тогда чего суетиться? Найдут его. Найдут те, кому положено. Возможно, живого. Я думаю, вам больше нужно беспокоиться за свою безопасность. Устраняют тех, кто рядом с вами.
– А почему вы не беспокоитесь за себя? Вы тоже рядом со мной.
– Нет, я отделен от вас стенкой. И мы давно не ходим вместе. Потом, я мужчина и не разеваю рот на происходящее рядом.
