Спустя пятнадцать минут:
– Что ты опять натворила, шилопопое создание? Опять с Машкой какую-то фигню учудили? – с этими словами запыхавшаяся от подъёма на пятый этаж мама ввалилась в квартиру. Да, моя мама – самолёт. А ещё она профессионал своего дела, но об этом позже.
– Маша ни при чём. Я тут человека на помойке нашла, – начала я с начала.
– Хосспади! Ты, что, бомжа в дом притащила?
– Ну... Сама посмотри. Он говорит, что умирает, – поделилась я.
В моей спальне на кровати лежал бездыханный Габриэль. Точнее, дышать-то он дышал, но говорить был уже не в состоянии.
– Молодой совсем, – мама прощупала пульс на его шее. – Хм. Ритм ровный, спокойный. Что, говоришь, с ним было?
– Да вот, нашла его, он спал на улице, чуть не замёрз насмерть. А потом его вырвало после поездки на машине.
– На чьей ещё машине?
– Да нас менты подвезли. Понимающие дядьки оказались.
– Час от часу не легче! И они ничего не заподозрили? – маме не пришлось даже снимать с него одежду, так как та и без того висела клочьями.
– Он поначалу нормально разговаривал. Внятно, чётко. О себе рассказал... А потом ему стало плохо. Я думаю, может, переохлаждение?
– Нет. Нет ни переохлаждения, ни обморожений. И сердце бьётся ровно. Не похоже на передоз.
– Но его же вырвало!
– Передоз отразился бы на сердечном ритме. Ладно, сейчас проверим наверняка.
Она забрала у него кровь на экспресс-анализ и занялась добавлением реагентов и нанесением крови на тестовые полоски.
– Странный он какой-то. Одежда на нём обгоревшая, а на коже нет свежих ожогов, только один застарелый на лице и шее, – вслух рассуждала мама.
– Это грим, мама! Сегодня же Хэллоуин!
– Это у тебя грим, а парень по-настоящему обгорел, – рявкнула мама. – А с тобой мы ещё поговорим, почему на тебе моё свадебное платье, которое я тебе десять лет назад строго-настрого велела выбросить на помойку! – и она вернулась к анализам, достала из чемоданчика складной микроскоп. – Так, посмотрим... – спустя какое-то время мама резюмировала: – Чист. Запрещённых веществ и алкоголя он точно не принимал, только вот... Гемоглобин двести пятьдесят семь? Да быть не может! А это что за частицы в крови...
– Что за частицы? Он болен, да?
– Нет... Кровь-то у парня – не человеческая, – и мама пугающе посмотрела на меня.
– Мам, ну, не смешно же. Сегодня, конечно, Хэллоуин, но нельзя же так с больным человеком... Ему же плохо.
– А я и не шучу, – и снова этот до одури страшный взгляд.
Да ну, бред какой-то...
Я решила сколупнуть неровность на лице рогатика, чтобы доказать себе и маме, что это грим, но не тут-то было. Неровная кожа оказалась живой и тёплой.
– Ладно, ладно, – я успокаивала сама себя. – Но рога-то точно приклеены, – и принялась ощупывать и осматривать выросты на голове.
Те тоже оказались настоящими.
– Ма-а-ам... Они настоящие. Но как так? Ведь таких не бывает, да?
– С какой, говоришь, помойки ты его притащила?
8. Глава 4. Такая корова...
Пока Габриэль прохлаждался в отключке, я отбивалась на кухне от маминых атак:
– Ты меня обманула! Я ещё десять лет назад велела выбросить это платье! Строго-настрого! И ты мне обещала! – чем больше она смотрела на свидетельства главной ошибки в своей жизни (то бишь на меня и на платье, в котором вышла замуж за моего негодяя-отца), тем сильнее распалялась. – ОБЕЩАЛА!!!
– Ты не должна была увидеть этого. А платье прекрасно подошло в качестве крипового наряда на праздник, – пыталась объяснить я.
