– Впервые вижу, – ответила ему. – А ты меня?
– Нет. И эти места мне незнакомы, – прозвучало максимально достоверно. Будь я Станиславским, я бы крикнула: «Верю!» – Какое твоё имя?
– Лена.
– Ле-на... Странное имя.
– Да обычное. Можешь называть меня, как и себя: Габриэль. Я так называю себя в игре, так что на него тоже откликаюсь.
– Ты назвала себя моим именем? Почему?
– Не твоим, а в честь подруги Зены – королевы воинов.
– Королева воинов? Зена? Не знаю такой. Какой силой она обладает?
– Серьёзно? Ты не смотрел этот легендарный сериал?
– Сери... что?
– Ладно. Кажется, я поняла, что с тобой: тебе отшибло память. Пока перекантуешься у меня, а там, может, вспомнишь, кто ты и откуда.
– Я помню, кто я и откуда, – ответил он.
– И?
– Я Габриэль. Живу в карманном мире, который создала для меня моя мать.
Меня пробрал смех:
– Ты никому хоть такого больше не говори, а то тебя быстро в дурку упекут! Поверь мне, выбраться оттуда будет непросто.
– Что такое дурка? И что значит «упекут»? Мне не страшны печи и огонь.
– Так. Ясно. Тяжёлый случай.
«Может, ему и впрямь лучше пройти курс лечения в психдиспансере? – подумалось мне. – Типчик-то более чем странный».
А топать нам было ещё далеко, надеяться на транспорт не приходилось. Двух крипово выглядящих грязных зайцев ни один автобус не повезёт.
– Слушай, а деньги у тебя есть? – спросила без особой надежды.
Он похлопал по тем местам, где должны быть карманы, но, видимо, ничего не нащупал.
– Сожалею, моя одежда испортилась, и у меня ничего нет.
– Эх, так и думала. Тогда идём пешком, как нищебродские нищеброды. Нам бы прибавить темп, а то так до утра будем ползти, – мы шли по Октябрьскому мосту через реку, и нас освещали фарами проезжающие мимо машины.
– Прости. Ты можешь бросить меня, – его слова прозвучали настолько траурно, что мой гормон жалости, если такой существует, взлетел до небес. И я решила: ни за что не брошу бедолагу, если надо будет, на себе доволоку до родной панельки на Ярославской улице.
– Слышь, не дури. Идём и идём. Лучше думай, как дома напьёмся чаю с узбекской пахлавой и слойками. М-м-м... А у меня ещё борщ сварен! Вот сейчас бы я не отказалась от тарелки с мозговой косточкой... И сметанкой, сметанкой заесть!
Не успел мой рогатенький Пьеро спросить, что такое борщ и сметанка, как по наши души остановились голубчики на патрульной машине.
– Ты молчишь. Говорю я, – предупредила я Габриэля.
– Куда направляемся в таком виде? – спросил пузатенький дяденька в салатовой жилетке, выкатившись колобком из машины.
– Здравствуйте. Домой, – говорю.
– Совершеннолетние? В области действует комендантский час. Документики показываем.
– У нас нет с собой. Но... – я кое-как оторвалась от рогатика и повернулась лицом к полицейскому. – Но у меня они дома! Меня зовут Елена Зайцева, мне двадцать три года.
– Спутник ваш?
– Габриэль аль Мариолли. Мне двадцать четыре года, – догадался ответить он.
– Как-как? – усмехнулся мужичок в форме.
– Да вы не обращайте внимания, это мой парень Генка. Он просто малость перепил и ещё из образа не вышел. Хэллоуин всё-таки. Вы же понимаете, дело молодое.
– Это да, это мы понимаем, – кивнул голубчик. – Гуляй, пока молодой, потом спиногрызы пойдут горой. Хе-хе. Наряды у вас, конечно, один другого круче. А чего пешком топаем?
– Да вот, кошелёк с деньгами потерялся. Не на что купить билет.
– Эх, что с вами поделать, молодёжь! Запрыгивайте в машину. Доставим вас домой.
