– Ваш кофе отличается от нашего. Не такой горький и более ароматный.
– Я просто добавила ванильный сироп, – призналась ему. – Сделала тебе такой же кофе, как себе. Интересно, что ещё в наших мирах похоже?
– Многое. Унитаз, например.
Я аж подавилась. Почему надо было начинать именно с этого, несомненно, важного предмета?
– А как насчёт водопровода?
– Тоже есть. Только у вас краны другой формы. Наши просто круглые.
Я достала из микроволновки бутерброды. Варить кашу не стала. Кто вообще в нашем веке любит кашу? Точно не демон из другого мира, или какая у него раса? А вот бутики – другое дело! Их любят все!
Габриэль, ничуть не осторожничая, взял исходящий паром хлеб с начинкой и откусил.
Жёлто-оранжевые глаза рогатика округлились, челюсти зажевали интенсивнее, а еда стремительно исчезала.
М-м-м, бутеры с расплавленным в микроволновке сыром и разрезанной надвое сосиской сверху – это оргазм для рта и желудка...
– Вкусно! – вмиг повеселел он.
Всё-таки путь к сердцу мужчины, будь тот хоть принц, хоть демон, лежит через желудок.
– А то! – ответила я, а про себя подумала: надо его ещё моим борщом накормить.
***
В сознании моём до сих пор не укладывалось, что Габриэль взаправду иномирянин. Научпоп вещает, что во вселенной нет других разумных цивилизаций, кроме нашей.
Ха! Вот вам нате!
– Правильно я понимаю, что ты не подозревал о существовании этого мира до того, как попал сюда?
– Верно.
– Тогда каким образом ты сейчас говоришь на чистейшем русском?
Габриэль задумался. Некоторое время молчал, а затем выдал:
– У меня нет ответа на этот вопрос.
– То есть ты не учил русский целенаправленно?
– Я говорю только на общеосанском[1] и эльфийском.
– Да-а-а, не свезло тебе! – от избытка эмоций я хлопнула ладонью по столу. – Я ещё понимаю, тебя выбросило бы куда-то в США или Японию. Но Россия... Судьба была слишком жестока к тебе.
– Россия – это твоё государство?
– Ага. Великая и могучая нищая страна.
– Великая и нищая? Это как?
– Это когда власть обирает народ ради мировых позиций.
– Но ведь народ – и есть сила страны?
– Некоторые власть имущие придерживаются позиции, что рабский труд – более эффективный и менее затратный.
– В твоей стране есть рабство?
– Официально нет, но нищенская зарплата в двадцать тысяч намекает на то, что государству плевать на людей.
– В других странах лучше?
– В каких-то да, в каких-то ещё хуже.
– Почему ты не покинешь это место?
Хороший вопрос. А может, продам вещи, куплю билет на сказочное Бали и буду жить-поживать? За местного аборигена, или кто у них там водится, выйду замуж, и плевать, что у нас не будет общего языка.
Так, что-то меня занесло...
– Я ещё учусь на выпускном курсе, – ответила я Габриэлю. – Впрочем, мне жаловаться особо не на что. Когда устроюсь работать по профессии, у меня будет вполне хорошая зарплата. Но идею уехать я не отбрасываю.
– Понял. Спасибо, что вытащила меня.
– Пожалуйста. У тебя в прямом смысле началась новая жизнь. Я даже немного завидую...
– Почему?
– А, неважно, – отмахнулась я. – Давай вернёмся к насущной теме: как тебе удалось выучить наш богатый и разнообразный русский язык при переходе?
– Я в самом деле не знаю, – он плотоядно покосился на последний оставшийся в тарелке бутерброд с сыром и сосиской.
– Ешь-ешь, мы живём в эпоху гастрономического изобилия, – усмехнулась я его несмелости и продолжила: – У меня есть только одно предположение: ты попал в русскоязычную ментальность. И тут мне тебя искренне жаль. Но, как говорится, спасибо боженьке, что ты угодил не в Индию и не в пустыню Сахару.
