– Я тебя не понимаю, Санта. Какой ещё вред? – хмурилась бывшая императрица, но тут муж шепнул ей что-то на ухо, и она, наконец, выдала понимающее: – А-а-а. Ясно. Что ж, это всё меняет.
– Рада, что мы поняли друг друга, – Сантана выглядела задумчивой, что при её импульсивности казалось странным.
Остаток обеда прошёл в не слишком душевной беседе. В воздухе повисло напряжение. И Габриэль вернулся к себе в пещеру при первом же удобном случае.
***
Спустя неделю Азалин пригласила Габриэля на прогулку по саду без посторонних лиц, и он, хоть и обещал себе больше не совать к людям свой нос, всё же явился.
– Привет, – принцесса светилась от радости, и в унисон эмоциям сверкали на солнце заколки с изумрудами в её изящной приподнятой причёске. – Идём, я покажу тебе свой летний домик, где я люблю проводить время.
Надо же, девчушка ещё совсем юная, а уже леди: статная, свежая, как бутон розы, и приковывающая к себе взгляды.
Кстати, роз здесь было море: они обрамляли садовые дорожки, образуя невысокую, по плечо, живую изгородь.
А в мамином саду, как она ни старалась, капризные розы не приживались. Было, конечно, множество других цветов и кустов, но розы в карманном мире не выжили ни одна, разве только те, что сотканы из демонической тьмы.
Теперь Габриэлю стало ясно, почему мама так стремилась разбить цветник из роз. У них потрясающий ненавязчивый аромат.
Цветы, в которых прекрасно всё, даже шипы. И Азалин чем-то похожа на них, гармонирует с ними.
Снова она как бы невзначай взяла его за руку и повела. И он шёл. Будто бы нехотя, но на самом деле пытался вобрать в себя каждое мгновение, проведённое с Азалин. Прекрасно всё: время, место, компания, и даже погода тёплая и бархатная.
Возможно, стоило бы оборвать общение, иначе эта зарождающаяся односторонняя влюблённость сведёт его с ума, но... Ему не хватило воли, чтобы уйти.
– Я немного рисую, хоть и считаю это увлечение бесполезным. Моя мазня нужна только мне, – щебетала она, заведя гостя в свой домик.
– Я мало смыслю в живописи, но картины красивые. Особенно эта, с зелёными цветами на тёмном фоне.
– Правда? Хочешь, подарю? – просияла Азалин.
– Не уверен, что она уцелеет, если вдруг со мной случится неконтролируемый выброс.
– Всё равно возьми. У меня таких много. Я бы хотела, чтобы ты вспоминал меня, когда тебе одиноко. И можешь приходить сюда. Лето я проведу здесь.
– Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной за спасение. Будь на твоём месте любой другой человек, я поступил бы так же.
– Понимаю. А что насчёт дружбы? Мне кажется, мы отлично поладим, несмотря на то что родители против. Интересно, почему? – она очаровательно порхала с одной мысли на другую.
– Возможно, опасаются за твою безопасность.
– Вряд ли. Мои родители убеждены, что ты не причинишь мне зла, – покачала она головой. – Тут что-то другое... Они говорили про непоправимый вред тебе.
– Мама верно сказала: я дикий. Долгое время не общался ни с кем, кроме мамы и Маркуса.
– А как же твой отец и Максимилиан?
– С Максом у нас пять лет разницы. Он был совсем маленький, когда я перестал жить дома, так что я для него чужой. Отец считает меня расплатой за их с матерью запрещённый союз и предпочитает делать вид, что меня нет.
– Какой вздор!
– Тем не менее, родственные отношения у нас как-то не сложились. Для него я тоже Никто.
– Представляю, как тебе было обидно. Но, пожалуйста, не называй себя больше так!
